Umberto Eco - Lost structure

сжимается в тотально управляемый концептуализированный универсум"50.

48 Н. Marcuse, cit., pag. 195.

49 Ibidem, pag. 210.

50 Ibidem, pag. 211.

413

III.

Рассматривая закрытые семиотики в свете открытой модели, включая их в процессуальность, мы

все больше отдавали предпочтение, по мере того как главы этой книги дополняли и поясняли друг

друга, такому экстрасемиологическому фактору, как обстоятельства (A.1.VI.2.).

Неоднократно повторялось, что семиология побуждает нас не столько использовать текст, чтобы с

его помощью понять контекст, сколько рассматривать контекст как структурный элемент текста, и связь, установленная нами между миром сигналов и миром идеологий — семиологически

опознаваемых только при переводе в коды, — показалась нам наиболее адекватной для

характеристики взаимоотношений этих двух уровней опыта. При этом следует помнить, что то, что обычно называют контекстом (реальным, внешним, а не формальным), включает в себя

идеологии, о которых уже говорилось, и обстоятельства коммуникации. Идеологии претворяются

в знаки и тем самым сообщаются, а если не сообщаются, значит, их нет. Но не все обстоятельства

претворяются в знаки. Существует некая граница, за которой обстоятельства выпадают из

круговорота кодов и сообщений и ждут своего часа, подстерегая нас. И это случается там и тогда, когда сообщение со всеми коннотациями, позволяющими восстановить его связь с исходными

идеологиями и обстоятельствами, попадает не по назначению. И пока это "попадание не по

назначению" не сделается нормой, и пока в число обстоятельств не войдут на правах узаконенных

конвенций узнаваемые и сводимые воедино коды восприятия, обстоятельства будут нарушать

жизнь знаков, выпадая в нерастворимый осадок.

В связи с этим в нашей книге обстоятельства все более представали как комплекс биологических

фактов, как экономический контекст и всякого рода внешние влияния, которые неизменно

обрамляют всякую коммуникацию. Мы бы даже могли сказать, что здесь дает о себе знать сама

"реальность" (если позволить себе это двусмысленное выражение), которая направляет и

моделирует не независимый ход процессов означивания. Когда Алиса спрашивает: "Вопрос в том, www.koob.ru

можешь ли ты сделать так, чтобы слова значили не то, что они значат?" Хампти-Дампти отвечает:

"Вопрос в том, кто будет хозяином".

А коли так, то встает вопрос, способен ли процесс коммуникации повлиять на обстоятельства, в

которых он осуществляется.

Опыт коммуникации, являющийся и опытом культуры, позволяет ответить на этот вопрос

положительно в той мере, в какой обстоятельства, понимаемые как "реальная" основа

коммуникации, все время трансформируются в знаки и посредством знаков же выявляются, оцениваются, оспариваются, между тем как коммуникация со своей

414

стороны как практика общения предопределяет поступки, в свою очередь изменяющие

обстоятельства.

IV.

Но имеется еще одна сторона дела, с семиологической точки зрения более интересная, когда

обстоятельства могут стать тем, на что преднамеренно направлена коммуникация. Если

обстоятельства способствуют выявлению кодов, с помощью которых осуществляется

декодификация сообщений, то урок, преподанный семиологией, может заключаться в следующем: прежде чем изменять сообщения или устанавливать контроль над их источниками, следует

изменить характер коммуникативного процесса, воздействуя на обстоятельства, в которых

получается сообщение.

И это и есть "революционная" сторона семиологического сознания, тем более важная, что в эпоху, когда массовые коммуникации часто оказываются инструментом власти, осуществляющей

социальный контроль посредством планирования сообщений, там, где невозможно поменять

способы отправления или форму сообщений, всегда остается возможность изменить — этаким

партизанским способом — обстоятельства, в которых адресаты избирают собственные коды про-

чтения.

Знаки живут жизнью нестабильной, денотации и коннотации разъедаются коррозией под

влиянием обстоятельств, лишающих знаки их первоначальной силы. Возьмем такой будоражащий

общественное сознание пример, как рунический знак, ставший символом движения за ядерное

разоружение, столь вызывающий в петлицах первых противников гонки вооружений, но затем