Unknown - oruzheinik-2

— Чем порадуете, уважаемый?

Пожилой мужчина в очках повернул ко мне голову и, не выказав даже тени удивления от моего появления, ответил:

— Почти три часа без сознания. Ушиб мозга. Полагаю средней степени. Кое-какие препараты мы ему уже ввели. Теперь будем ждать.

— Доктор, а как по вашим прогнозам, очнется он скоро?

По выражению лица медика я понял, что последние пятнадцать минут он только и делает, что отвечает на этот вопрос. Но нервы у старика видать были крепкие.

— Препараты скоро подействуют. Если в течение часа не очнется, то все очень плохо. Боюсь, начнется оттек.

При этих его словах Лиза громко всхлипнула и закрыла лицо руками.

— Понятно, — я тяжело вздохнул.

— Малец на вид крепкий, очухается, — голос, прозвучавший откуда-то сзади, заставил нас с Нестеровым обернуться.

В комнату не спеша вошел какой-то мужик в старом спортивном костюме, поверх которого был надет такой же как и у меня серый ватник. Вновь прибывший проковылял мимо нас и грузно опустился на одну из коек.

— Я раньше монтажником-высотником работал, — пояснил мужик. — Видал как люди с высоты падают. Если сразу не убьются и дырок в голове себе не наделают, то значит выкарабкаются, выживут.

— Раньше выживали, — уточнил второй находившийся в комнате медик, судя по всему санитар.

— Все от внутреннего стрежня зависит, — не согласился высотник. — Ладно склепанный человек он и не такое выдюжит.

Может этот Пашкин сосед по палате и нес чушь, но на душе от нее чуток полегчало. Вспомнилась сила и проворство мальчишки, его хлещущая через край энергия. Цирк-зоопарк, а ведь может и вправду у смерти руки коротки, чтобы сцапать вот таких!

— Борис Иванович, тебе укол сделали? — врач, похоже, не очень интересовался теориями пациентов.

— Вот оттуда и пришкандыбал, — высотник потер рукой задницу. — Ленка, медсестра эта ваша… Ей в Гестапо работать надо.

— Нету у нас больше тонких иголок, — зло, можно даже сказать угрожающе прошипел санитар. — Так что терпи. Ты и так тут со своей язвой… Устроился как в санатории.

При слове «язва» мы с милиционером переглянулись. Отношение к язвеннику Борису Ивановичу угадывалось вполне определенное. И ясно почему. В нынешние, прямо сказать весьма непростые времена болеть очень и очень не рекомендовалось. Те немногие оставшиеся в живых медработники едва успевали штопать и латать бойцов, вышедших из схваток с кошмарными чудовищами наводнившими наш мир. А тут еще и астматики, аллергики и всякие там ревматики-неврастеники!

Однако язва это, в конце концов, не простуда, она сама по себе не пройдет. От нее ведь и скопытиться можно. Памятуя все это, я решился:

— У нас тут аналогичная проблема. У майора тоже язва обострилась.

Я назвал Анатолия майором и сделал это сознательно. Хотелось поднять его значимость в глазах окружающих. Военные сейчас одни из самых уважаемых людей. Именно военные главная надежда и опора поселений, именно военные лучше всех знают, как убивать ненавистных тварей.

— Я по госпиталям отлеживаться не собираюсь, — Нестеров сразу прояснил ситуацию. — Мне бы только таблеток каких-никаких или укол. Утихомирить эту заразу. А то болит спасу нет.

— А ты мент, что ли? — высотник первым обратил внимание на серые с кантом штаны и того же цвета бушлат.

— Сейчас вас осмотрим, — пожилому врачу, похоже, было глубоко наплевать кто перед ним. Человек пришел за помощью, и он должен был ее получить.

От предложения медика в восторг я не пришел, о чем тут же поставил в известность милиционера. Сделал я это быстрым хмурым взглядом.

— Зачем осматривать? Только зря время терять!

На удивление Нестеров нашелся очень быстро, а может даже он был готов к такому развитию сюжета. Точно готов. Это я понял, когда увидел, что Анатолий лезет во внутренний карман своего бушлата. Майор добыл оттуда старую затертую записную книжку, развернул ее и выудил сложенный вчетверо листок бумаги.

— Вот, мой лечащий врач написал, — Нестеров передал эпикриз подольчанину. — Здесь вся история болезни и даже кое-какие анализы имеются.

Фух, кажется, пронесло! У меня отлегло от сердца. Ну, Нестеров, ну, сукин сын! Это же надо, предусмотрительный какой! Перед тем как одинцовская санчасть свернулась, стребовал официальный документ. Осознав все это, я с уважением взглянул на милиционера. Но во взгляде моем было не только восхищение, там появилось еще что-то… какая-то жадность, что ли. Так на призывном пункте «покупатель» смотрит на рослого мускулистого призывника или альпинист в магазине выбирает горное снаряжение. Как это ни странно, второе сравнение показалось куда более удачным. В нем имелась одна тонкость. От качества, от надежности приобретения всецело зависела человеческая жизнь, и даже не одна. На карту ставились жизни всех, кто окажется в связке.