Блохин Николай - Диковинки красного угла

И тут мальчик взглянул на бабушку взрослым испытующим взором. И бабушка поняла его взгляд и хотела отвести свои глаза от глаз внука, которые ни разу еще за его маленькую жизнь так не смотрели. Скорее всего, ему вдруг вспомнилась ее фраза про стакан, который только и могут держать дядины руки. Эту же фразу она недавно по телефону его папе сказала. Говорила при нем. Вообще, она всячески оберегала внука от семейной трагедии и от его родителей, которые давно уже были в разводе. Папа допился до белой горячки и находился в специальной больнице. На вопрос внука, где его папа, она резко буркала, что в больнице, и придет, когда выздоровеет, навещать его нельзя, и переводила разговор на другую тему.

Но промашки в телефонных разговорах насчет папы все-таки были. И сейчас ей показалось, что все они вдруг рядом ему вспомнились, и именно они сейчас, соединившись в один поток, и смотрят на нее взыскующими внуковыми глазами.

— Бабушка, а мой папа такой же?

— Да, — выдохнула бабушка.

— А как его лечат?

— Да ерундой всякой. Не лечится это... Вот, несу сейчас одно средство, в церкви дали, попробуем...

— А что это — церковь?

— Ну-у, дом с крестами, где Богу молятся. Вот, водичку дали там и икону.

— А почему ты меня туда с собой не берешь?

— Да я сама там сегодня первый раз была.

Ей сразу вспомнился разговор со священником, который только час назад был. Когда она вошла в храм и стала озираться, к кому обратиться, он сам подошел к ней и огорошил вопросом:

— Ну что, мать, приперло жизнью? Кто пьет-то, муж или сын?

— Сын, — выдавила она. — А вы откуда...

— Я не прозорливец, не пугайся. Просто вас таких за версту видать. А что пришла — молодец. Посетил Господь.

— Да уж не слишком ли страшное, не слишком ли тяжкое посещение? Уж не надо! — эта ее тирада шла по нарастающей неудовольствия, и последнее утверждение было выкрикнуто с вызовом.

А священник вдруг улыбнулся и ответил тихо, почти шепотом, приблизив к ней свое лицо:

— Надо. И не слишком. Его посещения, когда Он делает нам в жизни уютное и удобное, мы не воспринимаем как Его посещения. Мол, это мы сами с усами, всё можем-переможем. А на самом деле, всё в грех переложим. А сколько раз тебе Господь Себя являл?!

— Как это? Нисколько, — удивилась бабушка.

— А я думаю, много-много раз за всю твою жизнь, и столько, сколько надо. А удивляешься ты оттого, что всю жизнь положила на что угодно, только не на то, чтобы разглядеть Его чудеса и милости, тебе явленные. Разве не чудо было твое рождение, а потом — рождение у тебя твоего сына? Вообще, рождение человека — чудо из чудес. Две клеточки махонькие слепляются друг с другом во чреве матери, а в этом слепленном микросгусточке — уже весь человек заложен. А ты хоть раз задумывалась, что за такие дары отблагодарить Бога надобно? Да хоть бы просто вспомнить про Него! Ну, так вот Он тебе и напомнил о Себе, потому как благодарность твоя не Ему нужна, а тебе. Вот тебе сколько лет?

— Сорок восемь.

— Как думаешь, сколько еще протянешь?

— Ой, да кто ж его знает. И не думала об этом.

— Верно. Никто не может знать наших времен и сроков, кроме Господа Бога, ни к чему думать о том, сколько осталось. Но как же вообще не думать о том, что помрешь? А если завтра?

— Ой!..

— Вот тебе и ой! И с чем ты к Нему на ответ пойдешь? Что сына-пьяницу воспитала? Сын-то крещеный?

— Нет. Как-то не думала...

— Так это и плохо очень. Ведь за него на литургии и молиться-то нельзя. Ну, это, Бог даст, исправим, — священник сделал паузу и вдруг возвысил голос: — Если будет время! Ну вот, и чем же тебя тогда призвать? Только болезнью сына. За грехи ведь родительские дети наши болеют, попускает это Господь. А это матери сигнал. А твой приход сюда — первое в жизни твоей благое дело. Вот тебе водичка от иконы «Неупиваемая Чаша», она против «змия зеленого» главная воительница. Вот тебе несколько молитв на бумажечке и икона. Икону дома поставь на самое почетное место. Сегодня ничего не ешь, молитвы выучи, а завтра утром приходи на исповедь и причастие, а потом к сыну поедешь. И я с тобой поеду, Бог даст, окрестить его удастся. Ну, а уж водичкой от «Неупиваемой Чаши», это обязательно попотчуем. Тебя как звать-то?

— Ой, имя у меня чудное, я даже стесняюсь, Аглаидой меня зовут.

— Э! Да это прямо милость Божия! И никогда имени своего не стесняйся, имя у тебя замечательное: Аглаида — это госпожа человека именем Вонифатий. Давно это было, тогда христиан мучили за исповедание Христа. И вот, посылает она раба своего, Вонифатия, чтоб он принес ей в дом мощи какого-нибудь мученика. А Вонифатий вел жизнь загульную. Ушел он за мощами, а как увидел страдания христиан, то и сам стал мучеником, сам пострадал за Христа. Уходил грешником, а принесли Аглаиде мощи святого. Что просила, то и получила. Храм она в честь него около города Рима выстроила, а святой мученик Вонифатий теперь — главный врачеватель этой болезни, которой сын твой болен и миллионы иже с ним. Так что мученику Вонифатию об исцелении молимся, как и «Неупиваемой Чаше». А Аглаида, всё имение раздав, остаток жизни провела в покаянии и молитве и пережила мученика на 18 лет. И положили ее в том же храме рядом с Вонифатием. Именины у тебя 1-го января. Сейчас-то ты куда?