Блохин Николай - Владимирская

– Да тут эта... сказано, что все бросить...

– Вот и делай как сказано.

– Да мне сено вывозить надо! Завтра дожж могет быть.

– Могет. Тамерлановым коням оч-чень пригодится сухое сено.

– Да кто ж энт такой? Вроде Мамая что ли, вроде Тахтомыша?

– Мамай и Тахтомыш вместе взятые это щенок слепой, а Тамерлан – волк матерый. Вот такое вот сравненьице. И уже жертва первая волчья есть. Ельца больше нет, пепелище и развалины и такие как вы все перерублены.

– А такие как вы?

– В первую очередь. Пощады никому.

– А Елец-то вообще-то, того... – далеко.

– Для него все близко. Он вчера еще в Китае был.

– Да ладно врать-то.

– Его кони летают как ласточки, а плавают как щуки.

– Да ладно врать-то... И леса наши, того, не очень-то в них на конях-то.

– Из ваших лесов он себе степь сделает. А его кони все ваши болота-озера выпьют. Наше войско сейчас ему наперерез идет, но вас надеется. На молитву вашу, а я вместо того чтобы с войском быть, с вами вот тут... Приказ выполняю. И вы выполняйте. А не то – плетку возьму!

– Что же кроме нас и молиться некому на Святой Руси?

– Некому. Коли каждый на другого кивать будет – некому. Коли «Далеко», да «по лесам отсидимся» – некому. Близко и – не отсидитесь! Вот и выходит – не Святая Русь, а название одно. И Государев указ – не указ. Писано, да не про нас.

– Ла-адно, разгрозился тут... Не название одно... Про нас указ. Да и без указу, сказал – поняли сразу. Езжай дале с Богом.

– Эх, скажи мне кто утром, что – я! ...кого-то на молитву подбивать буду – засмеял бы.

– И то, что это ты развеселился-то?..

– Да вот, понимаешь, мне ж эту вот кобылу, ребята, на обратном пути на себе на горбу тащить придется. Разве это не смешно?

– Кобылу на себе?! Это ж зачем же?

– Обещал. В ведь придется тащить.

– Ну как мимо нас потащишь, подсобим.

– Нельзя. Обещал, что один... Ладно, прощевайте, селяне, мне ведь не скакать, лететь велено, ласточкой лететь, не зря же подо мной скакун из Тамерлланова стана...

Изрядная толпа бородатых насупленных мужиков перегородила дорогу.

– ...Не отдадим святыню...

– ...И ваш архиерей нам не указ...

– ...Да что там, да подкупили они его, они Московские такие...

– ...Все себе забрать Москва хочет..

– ...Обнесем крестным ходом вокруг города...

– Правильно! И довольно с того, а то – в Мо-ск-ву...

Елецкий Владимир пошел к толпе.

– Здорово, Владимирцы! Мир вам и благоденствие. Только не будет вам ни мира, ни благоденствия, коли не отпускаете на крестный ход образ сей Пречистой...

– Не, глянь, мужики, они еще и угрожают.

– Да Москва всегда токо на силе стояла...

– Не москвич я, владимирцы, поклон передаю вам от сожженного Ельца. И поклон не откуда передать, один я остался. Видел живого Тимура как вас вот вижу, ближе даже. Войско, вам предназначенное, наблюдал. В Ельце один я остался. Здесь никого не останется. Это он твердо обещал, а слово он держит. Образ малый сей иконы, список с вашего, защищал я, чудом Царицы Небесной цел и жив он. Сейчас владыко Киприан ему об нас с вами молится. Не пойдем против воли Матери Божьей, пойдем крестным ходом в Москву...

– ...Не, опять они про Ее волю! Гляди-ка каки знающие.

– ...Никто Ее воли не знает!...

– ...Не отдадим!...

– Я знаю Ее волю. Отдадуте! – вперед выдвинулся князь Данила.

Мужики из толпы оторопели. Мгновенно наступила тишина и князь Данила мгновенно ей воспользовался. Он поднял вверх руку и во всю мощь своих легких гаркнул:

Да, я, князь Данила, слуга Государев, кстати я не Московский.

– ...Москва все поглощает...

– Не перебивать! Я – знаю Ее волю. Ее воля прежде всего в том, что б этот чудо-собор, вами построенный, собор в честь Ее Успения, что б он целым и невредимым до скончания веков стоял. А в Соборе, что б образ Ее, главный образ Ее на Руси, – был, и что б тоже до скончания веков.

– ...Был... Уносите же...

– Не уносим! А в столицу крестным ходом несем. А не понесем... не перебивать!! Не понесем – так и собор этот разрушен будет и икона великая сожжена будет. И ваше «скончания веков» здесь будет в огне и под саблями и копытами Тамерлана. Вместе с собором этим и иконой. И она вам этого не простит. А в Столицу несем, потому что – Столица, потому что Тамерлан на нее первей всего идет. Не будет столицы и державе конец. Всегда так. А без нее, без иконы этой, столица беззащитна.

– ...Так войско же пошло...

– Войско только на этот крестный ход и надеется. Вся Русь надеется. А вы, подлецы, на пути встали. Да всего лишь в доме... Не просто в доме, а в Доме Пресвятой Богородицы из одной светелки в другую нарисованный образ хозяйки переносим Освещенный и всеми чтимый. До может завтра Ее же таким же крестным ходом в Смоленск понесем. А ведь и понесем, придется. Тефтоны-ляхи оттуда на нас скалятся и зубы не перестают точить. Да и кто на нас не скалится. И я и понесу ее в Смоленск из Москвы. С вами ж вместе. А оттуда на Дон, коли понадобится.. Дорогу! Все, кто ходить может, все вслед за иконой за нами. И чтоб пение ваше и колокола в стане Тамерлана слышали!...