Козлов Сергей - Отражение

— Заткнись! — огрызнулся Рыжий, и от его голоса у бывалого вояки Маккаферти внутри все похолодело.

За забор Скунс шагнул уже с двумя скорострельными пистолетами в руках, и тут же загремели выстрелы. Без труда он расстрелял еще двух молодых парней в кожаных куртках, которые по-дурацки высунулись с обрубками «калашей» во двор.

— На заднем дворе еще один, — отметил Скунс и, прижимаясь к стене, стал огибать дом. Рыжий при этом рванул дверь на себя. Подумал, что заперто, психанул и пнул ее. Оказалось, что она просто открывается в другую сторону.

Действовали они слаженно, но Маккаферти было невдомек, зачем требовался тщательный план, если сейчас на его глазах киллеры на пятьдесят процентов импровизировали. Пока в холле Рыжий застрелил еще одного охранника и затем любовно исполосовал старичка, который, судя по белому халату, был либо поваром, либо официантом, Скунс уже вернулся.

— Остались еще двое. Один с пулеметом на втором этаже и один у дверей на третьем, — напомнил он.

Рыжий, который уже поднимался по витой лестнице, повернул к нему наполненное сумасшедшим восторгом от происходящего лицо и почти радостно выорал:

— Знаю!

Сверху на его слова загрохотал РПК, огромные ошметки штукатурки посыпались от стены, в которую упирался лестничный марш. Рыжий успокоился и сел на ступеньки.

— Дурак, — определил неизвестного стрелка Скунс, — выказал себя.

— Он напротив, в холле, — подтвердил Маккаферти.

Скунс достал из кармана рацию и вполголоса доложил туда:

— Второй этаж, окно над входом.

Еще через полминуты над их головами гулко ухнуло, лестничный марш тряхнуло, а вжавшийся в него Маккаферти оценил масштаб «разборок».

Они уже, было, поднялись на разгромленный взрывом гранаты второй этаж, даже успели осмотреться: стены в выщербинах осколков, горят шторы и ковер, у окна труп с пулеметом в обнимку... Но в этот момент раздался выстрел сверху, и ужаленный пулей Скунс схватился за ногу. Сквозь лестничный пролет стрелял последний охранник в таком же, как у встретившего их в воротах, замшевом пиджаке. Скунс и Маккаферти скатились на прежнюю позицию, а Рыжий все же успел проскочить в мертвую зону ведущей на третий этаж лестницы. После трех выстрелов с одной и единственного с другой, Скунс и Маккаферти услышали его скрипучий голос:

— Не люблю стрелять! Пижон, блин...

Дядя Коля сидел в кресле. Одет он был в домашний халат и тапочки. Оружия у него не было.

Усталым и отрешенным взглядом он встретил своих убийц.

— Прибыли, родимые. Ну так проходите. Дядя Коля стрелять не будет, устал дядя Коля стрелять.

— Ну так а че стол не накрыл, коли гостей ждешь? — хохотнул Скунс, который уже чувствовал себя хозяином положения.

— А это кто с вами? — кивнул старик на Маккаферти.

— Американский генерал, — с важностью в голосе ответил Скунс.

— О, как почетно! Ну вы, ребятки, дайте мне полминуты, я вам кое-что скажу для вашего босса. Да и вам полезно знать будет. — Старик чуть дрожащей рукой взял со стоявшего рядом столика рюмку водки, опрокинул в блеснувший золотым оскалом рот и запил морсом. Потом еще более дружелюбно посмотрел на «гостей». — Тридцать лет я за свое место под солнцем спину гнул и кровь проливал. Едва-едва черномазые меня не одолели. И все потому, что то интернационализм у нас, то демократия беспредельная. Вон, пусть американский генерал на досуге вам расскажет, как у них с индейцами поступили, как неграми торговали...

— Ты быстрее давай, у нас тут не лекция, — ощерился Скунс. — Вот-вот менты прибудут. Что хотел банкиру передать?

— А передай ему, сынок, что зря они Россию-матушку подмять вздумали, поперхнутся, гады. Со всей своей демократией, которая только для них самих. Думаю, и ему когда-нибудь ствол в жопу вставят! Или побежит по парижам-лондонам хоть и при бабках да в говне! И все его друзья побегут, потому как земля под ними гореть будет. Да скажи ему, то, чего он хотел здесь, не только у него есть. Так и передай! Запомнил?

— Запомнил, — подтвердил Скунс и поставил три точки на седой груди старика. И еще одну для верности — на лбу.

Рыжий посмотрел на него с явной обидой, будто только что отобрали лучшую игрушку.

— Да ты, Рыжий, не нервничай, — начал оправдываться Скунс, — вот ты нервничаешь, а потом этой же бритвой щетину свою скребешь. А вдруг у них СПИД?! А? Я же с тобой из одного котла хаваю!..

— Тише! — вдруг напрягся Рыжий. — Здесь еще кто-то есть.

Все трое замерли, но, видимо, только Рыжий слышал и чувствовал что-то еще, кроме начинавшегося пожара на втором этаже и гари, от которой начинало свербить в горле. Как и у ворот, кошачьим движением он подпрыгнул к большому стенному шкафу, едва различимому за рядами книжных полок. Скунс и Маккаферти двинулись следом.