Козлов Сергей - Скинькеды

- Я знаю, - подтвердил он последнее.

- Если б я могла, я заменила бы Вохмину... - сказала то, что хотела сказать, Света.

Морошкин некоторое время обдумывал её слова, потом повернулся к ней лицом, стал всматриваться, словно видел её в первый раз, или, скорее всего, сравнивал её с Ольгой Вохминой. От такого пронзительного взгляда Света опустила глаза, ей стало не по себе, почувствовала себя товаром на прилавке.

- Свет, ты красивая, хорошая, добрая. Может, только лишку боевая...

- Я знаю, так всем девчонкам говорят, - улыбнулась Света, - чтоб уродкам не обидно было.

Она улыбнулась, но ей хотелось заплакать. Алексей понял это и привлёк к себе, обнял, как обнял бы старший брат младшую сестру.

- Ты не уродка, вот уж точно, я помню тебя в прошлом году. Длинные волосы, такие красивые, зачем ты под мальчугана подстриглась? Поди, ещё и пирсинг сделала?

- Сделала, - ответила она ему в плечо, - на пупе, думала, так круче.

- Так нелепее, женское тело красиво и без всяких прибамбасов, зачем смешивать его с металлоломом? Это папуаски всякие на себя чё попало вешают, а русской женщине это ни к чему. Наша должна, знаешь, выйти на улицу, плечом повести, взглядом повести - и попадали мужики вокруг.

- Скажешь...

- Я видел некрасивых, с моей точки зрения, женщин, которые умели подавать себя так, что за ними мужики полками ходили. И главная ставка в этом случае - женственность.

- Мне так здорово стоять с тобой. И вечер такой тёплый.

- Мне тоже сейчас спокойно...

Утром первым проснулся Морошкин. Рядом с ним, на нерасправленной двуспалке родителей Запрудина, свернувшись калачиком, спала Света. Оля и Валик, обнявшись лицом к лицу, спали на диване в гостиной. Или не спали, а так и пребывали в состоянии замершей нежности, боясь потревожить друг друга. Алексей тихонько вышел на балкон и осмотрелся. День обещал быть жарким. Морошкин достал из кармана план эвакуации «Торнадо» и стал рисовать на обратной стороне другой план. Закончив работу, он не решился будить своих сладко спящих друзей и спустился во двор. Направился к своему подъезду - надо было повидаться с матерью и отвести в садик Нину. Буквально у дверей он столкнулся с Ольгой Вохминой.

- Как дела в большем бизнесе? - спросил он.

- Лёш, ты зря так, он хороший парень, я совсем не поэтому. То, что было у нас, это детство какое-то, - начала объяснение Ольга, но вынуждена была замолчать, потому что к подъезду подкатил пресловутый «Лексус».

- С ума сойти, какая пунктуальность, - подивился Морошкин.

- Алик точен и предупредителен, - обиженно прищурилась Ольга.

- Можно быть таким, когда не думаешь о хлебе насущном.

Алик между тем вышел из машины и сходу бросился на Алексея.

- Ты что, специально между нами трёшься?!

- Трутся свиньи об забор, а я домой иду, может, мне ещё квартиру поменять, чтоб не являться пред твои светлые очи?

- Надо будет, поменяешь, - предупредил Алик.

- Да пошёл ты, ушлёпок зажиточный, махнулся бы я с тобой по дворовым правилам, да вон твои гориллы уже бегут.

Гориллы оказались весьма резвыми, и один из них на этот раз без предупреждения ударил Алексея в лицо, отчего тот упал, зажимая рукой разбитый нос.

- Извини, Алик, чуть не опоздали, - сказал он, уже не обращая внимания на Алексея, который пытался встать.

- Зря, - ответил Алик.

- Зря, - услышали они в последний момент перед тем, как всю троицу начали жёстко и массово избивать.

Дюжина абхазцев разных возрастов и комплекций во главе с Геной подбежали от соседнего подъезда и без лишних объяснений, в сущности, точно так же, как поступили с Морошкиным, начали усердно воспитывать охрану. Гена же от души наладил пинка Алику, на защиту которого выступила Ольга. В итоге охранникам пришлось отступать вслед за Аликом.

- Детей бить нельзя! - крикнул им вслед старший Бганба, потом посмотрел в сторону поднявшегося на ноги Алексея, прижимавшего платок к разбитому носу, и задумчиво сказал: - Странные вы, русские, столько веков всех защищали, а теперь сами за себя постоять не можете...

Гена обнял Морошкина и потрепал его по плечу.

- Они же вернутся, всей кодлой своей, - сказал Алексей.

- Если понадобится, сюда вся Абхазия приедет, - ответил двоюродный брат Гены Владислав.

* * *

В десять утра вся команда сидела в кабинете директора «Дома ребёнка». Им оказалась маленькая, невысокая, худая женщина в огромных очках. Весь её внешний вид абсолютно не сочетался с образом начальника. Даже голос был тихий и вкрадчивый, совсем не командный, а просящий. Звали её Анна Николаевна.