Тырданов Иван - Битва пророков

– Ты пал без меча. Но ты погиб как воин, за други своя. Поэтому вот тебе меч, чтобы пращуры встретили тебя с почестями, как великого воина.

С холма, где валялся Тимофей, раздался его голос:

– Михаил, что ты медлишь! Еще немного, и я ничего не смогу предотвратить! Поторопи вождя! Иначе будет поздно!

Беловский перевел. Ратко позвал седого жреца, с которым присел на траву в стороне. Они говорили около пяти минут, в течение которых Тимофей все время орал и выл, то прося, то угрожая. Он терял последнюю надежду на спасение и плохо сдерживал злость на Беловского и на русов из-за того, что они такие тугодумы. Наконец Ратко встал с земли, крикнул несколько имен и сделал какие-то распоряжения. После этого обратился к Мишке:

– Скажи этой бабе, что он будет жить ровно столько, сколько на нас не нападут хазары. Поэтому его жизнь в его руках. Но и я слов на ветер не бросаю – на кол я его должен посадить! Он будет жить на кончике кола. Все!

Беловски перевел. Тимофей судорожно стал соображать:

– Пусть вождь поклянется, что не убьет меня, если все русы останутся живы!

– Я тебе уже сказал свое слово при всех. Я не лживый хазарин, чтобы нарушать его. Выбирай – жизнь на острие кола или смерть!

Тем временем плот с распятым Филимоном вынесло на стремнину Волги, и он, покачиваясь, поплыл вниз.

– Я согласен, согласен! – завизжал Тимофей. – Михаил, скажи этим дуракам, чтобы догнали Филимона! Его же сейчас увидят хазары! – рыдая, орал он. – Догоните же Филимона!

Тут и сам Беловский понял, какую страшную ошибку допустили русы и что Тимофей совсем не врет. Он быстро перевел вождю, тот в сердцах треснул кулаком себя по лбу и приказал воинам умереть, но догнать плот. Два десятка молодых парней бросились к реке, столкнули легкую ладью, на ходу запрыгивая в нее. Вскипела желтая речная вода под частыми ударами дубовых весел, и судно вылетело из Кудьмы в Волгу.

Тем временем другие воины стали налаживать большую треногу над колом. Через ее вершину перекинули веревку, которой обмотали трепещущего Тимофея. Он глядел то на кол, то на Волгу, где ладья неслась за чернеющим вдалеке над волнами крестом. Еще немого, и его вынесет за поворот реки, туда, где стоит в ожидании сигнала хазарское войско. Он понимал, что если хазары увидят плот, то, не раздумывая, нападут на русов. А это значит, что русы его посадят на кол.

Ратко был невозмутим. Он деловито осмотрел сооружение и приказал начинать. Тимофея на руках подняли над колом несколько воинов и закрепили веревку. После этого ее начали постепенно стравливать до тех пор, пока он не сел на острие. Так его и зафиксировали.

– Как только увидишь хазар – кричи! – засмеялся Ратко. Тебе там лучше всех видно!

Но Тимофей и без того уже весь был сосредоточен на гонке ладьи и плота с распятым трупом. Он что-то шептал на каждый взмах весел, переживая за них всем своим существом.

Ратко скомандовал начинать погребение. Немногие оставшиеся воины и даже бабы с детьми посадили погибших в ладью и привязали их к скамьям, так, чтобы они не падали. Потом, дружно взявшись, заволокли корабль на костер. Мишку тоже привлекли к этой работе. Его поставили в ряд с подростками и девками, которые тянули веревку, прикрепленную к звериной морде на носу корабля. Рядом с ним что есть силы упирались Тешка и белокурая девица. Она безразлично посмотрела на Михаила огромными зареванными глазами и сказала: «Чего уставился, голодранец, тащи давай!» Наверное, это и есть Венеслава, подумал он.

Когда корабль уже стоял на вершине кострища опять раздался неистовый вопль Тимофея:

– Не зажигай! Не зажигай костер! – Он отвлекся от переживаний за ладью и Филимона и посмотрел на погребение. Водруженный на вершину кострища корабль с телами готовились сжечь. – Не зажигай! Хазары дым увидят! Это и есть условный сигнал! Михаил, – визжал он, – Михаил, скажи им, чтобы не разводили костер! Что за дикие люди! Пусть закопают мертвецов! Михаил, скажи им, чтобы не поджигали!

Седой жрец уже поджег один угол кострища, когда Ратко, узнав о том, что сигналом к выступлению врага должен был послужить дымный костер, сам подбежал и разбросал занявшиеся дрова. Русы в замешательстве остановились. Тимофей продолжал орать о том, какие они бестолковые, что они сами не хотят жить, что они все делают, чтобы выманить хазар. Так как его никто не понимал, на него уже никто не обращал внимания, поэтому, когда он вдруг резко осекся и замолчал, все обернулись на него. Черкас со скрученными сзади руками, висящий над колом, молча плакал, часто моргал и смотрел на Волгу. Там вдалеке виднелись маленькая ладья русов, над которой возвышался крест и несущиеся к ней наперерез огромные хазарские корабли. Заметили…