Тырданов Иван - Царь мира сего, или Битва пророков продолжается

Беловский уже понял, что попал в преисподнюю. Он не испугался, потому что был уверен в том, что это всего лишь еще одно, очередное испытание или задание. Он ждал, когда с ним опять выйдут на связь и объяснят, что делать. Образ довел его до высшей ступени, сел на стоящий тут трон и усадил Михаила слева от себя. Толпа, оставшаяся ниже, при этом упала на колени. Известные завоеватели, монархи, президенты, мыслители, основатели религий, сект, философских школ и даже архиереи христианских церквей пали ниц и прославили светящийся Образ. При этом засверкали, заискрили, засияли огненными брызгами горностаевые мантии, бриллиантовые короны, золотые тиары, митры, аксельбанты, эполеты и ордена. Они преклоняли колени, склонялись в реверансах, радушно улыбались, но при этом каждый норовил заслонить собой соседа, если не получалось, хотя бы пихнуть его локтем или что-то презрительно шепнуть.

Образ обрел черты человека. Его свечение немного потухло, он стал понятней и доступней. Устало откинувшись в троне, он небрежно указал на толпу утонченной рукой:

– Видишь всю эту сволочь?

– Вижу, – ответил Беловский.

– Знаешь, где мы?

– Догадываюсь…

– Правильно. Мы в аду.

Он помолчал, играя подлокотником в виде свободно плавающего глобуса.

– А знаешь, кто эти люди?

– Некоторых я узнаю.

– Это самые большие негодяи истории.

Он опять замолчал, наблюдая за копошением в толпе.

– Не правда ли, мерзкое зрелище? Смотри, они готовы загрызть друг друга, и при этом каждый из них пытается выразить мне самую сучью преданность…

– Да уж, компания не из лучших…

– А почему ты не спрашиваешь, кто я?

– Не успел еще…

– Ну, спроси, – приятно улыбнулся Образ. – Нет, не спрашивай, лучше догадайся сам!

– Ты архангел.

– Правильно. Только я самый первый из архангелов.

– Денница?

– Ну, да. Таким ты меня представлял?

– Нет, конечно. Ты сатана, и я представлял тебя как сатану.

– Убедился, что это не так?

– Пока еще нет.

– Как это «нет»? Разве не веришь своим глазам?

– Я слышал про тебя, что ты большой хитрец.

– Я не хитрец, а правдолюб. Вся моя хитрость в том, что я всегда говорю правду.

Беловский промолчал, соображая, к чему он клонит.

– Я не собираюсь тебя убеждать словами. Что есть слова? Пустое сотрясание воздуха. Я не буду убеждать тебя ни в чем. Просто буду спрашивать, а ты отвечать, так как считаешь нужным. Это будет честно. Согласен?

– А могу я не отвечать?

– Конечно, можешь! – мягко и просто улыбнулся архангел. – Ты мой гость. Ты оказался здесь не потому, что заслужил этого, как все эти подонки, а потому что я сам захотел с тобой познакомиться. А посему на тебя не распространяется моя власть. Ты волен поступать, как хочешь. Согласен?

Беловский колебался. Он не верил Деннице. Он знал, что тот выстраивает что-то сложное по коварству и грандиозное по замыслу.

– Смотри, смотри! – по-мальчишески открыто смеясь, указал он вниз, где произошла какая-то свара. – Смотри, кому это там выписывают тумаков? Ба, да это дедушка Ленин опять проигрывает в классовой борьбе!

Денница вскочил на ноги, как болельщик на трибунах.

– Не сдавайся, Ильич! Куси, куси буржуазию за ногу! Ха-ха-ха! – заразительно смеялся он.

– Смотри-смотри, – хлопал он по плечу Беловского, – как его Адольф Алоизович с Родрижкой де Борджиа отхаживают! Знаешь, что это за Родрига?

– Нет, этого не знаю.

– Да Папа он был… Римский. Ха-ха! Александр Шестой! У как! Понял?

– За что они Ленина бьют?

– Да его тут все бьют! Бо – идеологический враг! Кусается сильно…

– Жалко старика, забьют ведь до смерти!

– Не! Ха-ха! Ильича до смерти не забить! Ведь он живее всех живых!

– Да жалко все равно! Скажи, чтоб прекратили…

– Ну, брат, это ты зря. Ильич заслужил...

– Да ну и что, что заслужил. Что от этого изменится, если ты велишь им прекратить?

– Чего изменится? А вот посмотри!

Денница прямо из руки бросил в дерущихся пучок огня. Гитлер и Борджиа отлетели с воплями. Ленин встал на четвереньки и, покачиваясь от побоев, пополз в сторону. На пути ему попались обнаженные ноги какого-то знатного римлянина, и он вцепился в них руками и зубами. Патриций заорал и с ревом покатился отдирать Ильича от своих икр.

– А это кто?

– Это Калигула.

Окружающие эту безобразную схватку аристократы зашипели от негодования и презрения к дерущимся. Каждый из них стремился одновременно брезгливо отойти подальше и в то же время успеть пнуть или наступить на одного из дерущихся. Из-за большого количества негодующих знаменитостей, не всем удавалось дотянуться до Ленина с Калигулой, поэтому некоторым оставалось только плюнуть.