Сорокин Ефим: Енох

- Ты знаешь, что это?

- Нет, господин.

- Ты лжешь! - отрезал Тувалкаин.

- Простите, господин! Это тот самый минерал, который не дает металлической проказы.

- Спрячь самородок подальше. Придет время, и он поможет тебе стать обеспеченным горожанином.

Отходя к двери, Ир поклонился спиной вперед. (Голова его от рождения сидела на плечах таким образом, что бледное личико оставалось со стороны спины. Был он малого роста и тощ. Ходил пятками вперед.)

- Ты куда? - Тувалкаин улыбкой остановил уродца. - Я тебя вызвал не для того, чтобы послушать твои доносы.

Вострые брови Ира угодливо подпрыгнули. Лисья мордочка подобострастно устремилась к господину.

- Мой брат Иавал молится богам, которые имеют власть над животными, и боги дают брату над животными власть. Но крысы... Эти мерзкие твари настолько умны, что не подчиняются даже Иавалу. В городе их развелось слишком много, ты и без меня очень хорошо это знаешь. И приманки с нашими ядами они не трогают. А вот от ядов Иавала они дохнут, и их трупы переливаются каким-то фосфорическим светом. Во всяком случае, так говорят.

- Вы хотите, чтобы я съездил в стан Иавала-скотовода и купил мор для городских крыс?

- Да, но это непросто, учитывая наши... напряженные отношения. И еще! У Иавала есть пергамент, который пока не видели в городе и, естественно, который еще не смущал каинитов. Если ты принесешь этот пергамент, Ир (Тувалкаин нарочно назвал уродца по имени), я подарю тебе еще несколько самородков и, может быть, покрупнее того, что лежит у тебя в кармане.

- Правильно ли я понял, господин, что я должен украсть пергамент, который пока скрывает ваш брат?

- Я этого не говорил! - Тувалкаин, улыбаясь, поднял две руки, точно защищаясь от слов Ира. - Но я повторяю: если пергамент будет лежать у меня на столе, я щедро расплачусь с тобой, Ир!..

...Тувалкаин вернулся к пергаменту, который теперь лежал у него на коленях и подпрыгивал в такт с движением колесницы. "...ибо настал час великий, великий для всех: Енох вернулся!" Тувалкаин снова подивился яркой глянцевой краске, которой писал Иавал. Казалось, что она еще не просохла. Тувалкаин осторожно дотронулся до букв пальцем и посмотрел на подушечку, - нет ли отпечатка? - Енох вернулся! А Сепфора не сводила глаз с одежды мужа".

- Что там? - спросил Тувалкаин, заметив, что возница поправляет арбалет.

- Шевелится что-то у дороги, - ворчливо отвечал возница. - Может, дерево, а может, зверь какой. В этих местах полно медведей!

Вскоре поравнялись с человеком отвратительной наружности. Колесница остановилась. Уродец поклонился из облака пыли. Возница поприветствовал Ира, чуть заискивая. Это не понравилось Тувалкаину. Он заранее презрительно сложил губы.

- Что тебе нужно от меня, урод? - спросил он, четко выговаривая каждое слово.

- Господин... господин, - торопясь, заговорил уродец Ир, взволнованным голосом показывая, что хочет объявить нечто очень и очень важное. - Я обследовал отработанные штольни рядом с землями Еноха...

Тувалкаин недовольно поджал губы.

- Я знаю, чем ты занимался. Я сам поручил тебе это, а у меня пока неплохая память.

- Я знаю, что вы знаете, господин. Я должен вам рассказать, только не сердитесь и не перебивайте, - быстро заговорил урод. Его вульгарное личико как бы вытянулось навстречу Тувалкаину. - В одной из штолен я обнаружил ход в пещеру, а в ней...

- Что ты там мог обнаружить, урод, чтобы заинтересовать меня?

- Я обнаружил, чего, казалось, и обнаружить нельзя в заброшенной штольне. Вы не поверите!

- Да разродись ты скорее, поганый урод! - не вытерпел Тувалкаин. - Ну?

- Я обнаружил в ней писаницу!

- Писаницу?

- Да! И еще какую! На светло-зеленом мраморе! Огромных размеров!

- Разве может быть писаница в заброшенной шахте? Может, ты накурился зелий, урод?

- Разве можно! Господин знает, что я даже вина не пью.

"И то верно!" - подумал Тувалкаин и сошел с колесницы.

- Такой чудесной писаницы в городе нет, господин.

- Кто же мог ее выбить?

- Похоже, что скульптор Нир - больше некому. Он отрабатывал как раз в этой шахте.

- Что ты несешь, урод? Как можно выдолбить большую писаницу на исправительных работах? Ты, случаем, не повредил себе голову? Она у тебя и так сидит задом наперед.

- Вы справедливо заметили, господин. Голова у меня смотрит не в ту сторону, но, похоже, за скульптора Нира выполняли его норму.

Тувалкаин вспомнил: именно эта шахта, когда здесь отбывал свой срок скульптор Нир, считалась самой послушной. Кажется, только раз заключенные в знак протеста сожгли корзины, в которых таскали руду.