Петров Александр - Восхождение

Батюшка остается в храме: ему еще принимать людей. Я на прощание вглядываюсь в его побледневшее лицо, встречаюсь с лучистым взглядом, полным отеческой любви, и выхожу наружу. Здесь меня ослепляет солнечный веселый день. Под синим небом, в густой листве свистят, переливаются, чирикают и воркуют десятки слетевшихся со всей округи птиц. Солнечные лучи покрывают позолотой зеленые листья. Жужжат пчелы, ползают жучки. Ко мне летит златокудрый ангелочек в белом легком одеянии и обнимает меня тонкими теплыми ручками.

«Дима! Димочка! Дима!» ¾ слышу серебристый голосок этого чудного создания. Это девочка Оля ¾ моя знакомая из сиротского церковного приюта. Каждый раз, когда я сюда приезжаю, мы с ней встречаемся, и я дарю ей какие-то безделушки. Ни разу не видел, чтобы подарки доставляли кому-то такую же искреннюю радость, как этому ребенку. Мы идем ко мне в келию. Она замирает на пороге: в мужскую келию девочкам заходить нельзя. Из дорожной сумки достаю коробку конфет, рыжеволосую куклу, хрустящий пакет с платьем и вручаю Оленьке. Она заливисто смеется, обнимает меня, благодарит и убегает показывать подарки своим друзьям. Знаю точно, что в лучшем случае ей достанется конфетка ¾ остальное раздаст малышне, братикам и сестричкам, как она их называет. Ну, что ж, ей виднее. Поведение маленькой девочки, сиротки, которая живет при церкви и каждую неделю причащается, которая видит ангелов, играет с ними и очень удивляется, когда другие их не видят и жалеет таких, ослепших, ¾ поведение и образ жизни этого человечка для меня неразгаданная светлая тайна.

Перед решетчатыми воротами ограды храма на гравийной стоянке вижу машины с разными номерами: московскими, тамбовскими, краснодарскими и даже с «жовто-блакитными» украинскими флажками. Представляю себе карту нашей страны, множество лучей, связывающих эту станицу с разными людьми. Что их сюда притягивает? Что заставляет ехать в такую даль? Старик ли в поношенной заплатанной рясе? Смертный ли человек, доживающий последние дни на земле? Нет ¾ вечная Любовь, отразив­шаяся в его глазах.

Стою, опираясь локтями на металлический каркас забора. Переходить границу, отделяющую церковь от мира остерегаюсь: там возможны нападения тьмы, здесь я под покровом. Ко мне подходит и кладет тяжелую руку на плечо Вадим.

¾ Хорошо нам здесь, Вадим! — говорю, как обезумевший Петр на Фаворе. — Давай построим здесь хибарку и станем жить, неся тяготы друг друга, научаясь любить и прощать. И будем каждодневно каяться во грехах и наставляться на путь истинный. И все будут узнавать в нас христиан, потому что мы любим друг друга…

¾ Что с тобой, Дима?

¾ Эх, Вадим, мы сами не знаем, как мы счастливы. У нас есть Господь Иисус, Он нас любит и спасает. У нас есть смысл жизни. У нас есть этот старенький батюшка… А ведь мы с тобой могли бы родиться червями, ослами или, я не знаю, мускусными крысами…

¾ Я ведь чего, Дим? Нас на трапезу зовут. Пойдем, «филосоп».

Следующую неделю мы с братом и его сыном купаемся в соленых и пресных водах, ходим по берегам предивного озера и ужинаем с отцом Андреем, настоятелем местного храма.

Однажды мне с батюшкой довелось присутствовать на крестинах, где младенец извивался и кричал до посинения, а напоследок весьма обильно облил свою юную восприемницу. Вечером говорим с о. Андреем о крестинах. Оказывается, большинство детишек сейчас очень боятся и креста, и миропомазания, и Престола в алтаре. Некоторые родители прямо не знают, что и делать, некоторые в истерику впадают от неожиданно дикого поведения своих чад в церкви.

Все это свидетельствует о демонизации детей по нераскаянным грехам родителей и является следствием их нецерковности, а также воздействия телевидения и даже, весьма часто, колдунов. Но если детей регулярно носят в церковь на причастие Святых Тайн, и при этом родители также воцерковляются, то и сами они, и дети их быстро изменяются в лучшую сторону: успокаиваются, становятся мирными и послушными.

Заходит разговор о колдунах: в этих краях население частенько «балуется» ворожбой. Спрашиваю о. Андрея, не боится ли он колдунов? Нет, говорит, не боюсь, но только Бога единого и Ему служу. Отец Андрей в детстве и юности был весьма воинственным и при этом учился на пятерки. «Загорался как порох» от каждого косого взгляда, бросался на любого, имел даже свою боевую дружину. Батюшка иногда вспоминает об этом с улыбкой. А вот теперь он мирный и спокойный — вот, что делает любовь Христова с людьми!