Петров Александр - Летящий с ангелом

Я спросил, почему здесь так много автомобилей «Субару», у нас в России это была не очень популярная марка. Он рассказал, что однажды весь арабский мир заявил, что перестанет покупать машины тех фирм, которые торгуют с Израилем. Только одна маленькая, но гордая «Субару» не испугалась и продолжила поставки. А народ здесь консервативный, если папа ездил на «Субару», значит и сын купит себе такую же. А вообще, машины у них дорогие, потому что «армию и полицию надо содержать, ведь они в Израиле самые лучшие в мире». Не знал я насчет армии, но полиция здесь хоть и не видна, но всегда тотчас появлялась на месте преступления. И взяток полицейские не берут, а если предложишь, так тебя же за это ¾ под суд.

На дорогах голосовали молодые военные с американскими автоматами. Среди них встречались и девушки. Водитель пояснил, что они возвращались в расположение воинской части из дома, где проводили выходной. Его сын тоже служил в армии и очень гордился этим. Если парень не служил в армии, значит, он неполноценный, а уж «косить» от армии ¾ это совсем позор.

В аэропорту девушка из службы безопасности допрашивала меня на чистом русском, где я был и что видел. В какие ворота в Иерусалиме мы входили и в какие выходили. С кем я встречался и о чем разговаривал. Кого как звали, и почему я с ними встречался. Я тщательно отвечал на ее вопросы и любовался дежурной улыбкой с белыми зубами, ее белоснежной форменной блузкой, длинной шеей и пушистыми ресницами, родинкой над пухлой верхней губой. Потом она спросила, нет ли в моем багаже вещей, взятых мной для передачи в Россию. Под прицелом ее глаз сознался, что взял мягкого на ощупь зайца, которого мне подсунул Саша для своей подруги. Безопасная девушка попросила изъять его из сумки и просветила на рентгеновском аппарате. Мы с ней прилипли к монитору, но к своему удивлению мины не обнаружили. Когда она завершила вежливый допрос и тактичный обыск легким кивком очаровательной головки и отошла к очередной жертве, я даже пожалел, до того мне это понравилась. Да, симпатичная у них служба безопасности.

На паспортном контроле в очереди, как простой турист, стоял Валерий Меладзе с волосатыми товарищами. Скучающая толпа наблюдала за каждым его движением. Он это чувствовал и нервно двигал челюстями, жуя что-то плохо поддающееся зубам. Среди нашей безголосой эстрады он выделялся сильным красивым голосом. И песни поет необычные: про любовь. И Ви-Ай-Пи из себя не изображает. Из окна, выходящего на летное поле, сидя в баре, где тратил свои последние шекели с окородами, наблюдал как толстые дяди, с тоненькими девушками, на голову выше их, солидно усаживались в длинный персональный лимузин до самолета. Валерий сидел с народными массами в зале ожидания, читал израильские газеты на русском языке и цедил через соломинку сок. Секундочку. Так, кажется, апельсиновый.

В самолете мой сосед в потертом пиджаке всю дорогу разглядывал фотографии и вздыхал. Я пробовал привести свои впечатления в порядок. Сколько же там было всего намешано: восторги и обиды, красоты и уродства, величие и низость. Только воспоминания о минутах блаженства чистым светом перекрыли все остальное.

Так зачем ездил я в эту древнюю, непонятную, но великую страну? Как это объяснить моим близким? Ну, верующим и объяснять не надо, но ведь остальные просто не поймут: столько денег, столько испытаний ¾ и все это ради нескольких светлых минут. Но ведь это ни надеть, ни съесть, ни показать на фото, ни даже толком объяснить на словах... Я решил, что время все расставит на свои места, впечатления устоятся, плохое забудется, но уж то хорошее и светлое, что произошло, это останется со мной навсегда.

Родина встретила нас холодным ветром. Мы, быстро привыкшие к теплу, сразу окоченели. Меня никто не встретил. Впрочем, что там удивляться ¾ после многодневных революционных праздников в душах и телесах отмечавших ¾ разруха. Взял такси, сторговался на остаток денег и попросил водителя включить печку. Он спросил, откуда я такой загорелый? Ну, меня и понесло… За час езды выдал ему все самое главное, при этом я согрелся, как от включенной печки, так и от воспоминаний. Парень слушал внимательно, иногда задавал вопросы, но вывод на прощание сделал интересный: «Да, обязательно надо съездить на Святую землю, ты прав!»

Спустя некоторое время обиды стихли. Меня перестало тянуть по заграничным красотам: все самое интересное, что может быть, я уже видел. В душе поселилось какое-то глубоко сокрытое спокойствие. Не перестал я удивляться поворотам жизни, но явственнее стали обозначаться причины любого события. Нет хаоса, нет страха, все происходит согласно законам соотношения добра и зла, гордыни и смирения. В каждом из нас, хочет он того или нет, есть вечная частица Бога ¾ наш дух, голос которого мы называем совестью, и только благодаря ему мы еще живы. Все мы, блудные дети, вернемся к Отцу нашему, только весь вопрос ¾ с каким багажом. Что там у нас за спиной будет преобладать: милосердие и любовь, или эгоизм и ненависть? Выбор за каждым живущим. А я, кажется, уже выбрал…