Петров Александр - Летящий с ангелом

В первое время жена с бабушкой настолько плотно оккупировали младенцев, что нам с дедом приходилось часами ждать своей очереди потискать новоявленных родичей. Отец мой по-прежнему лежал и беспрестанно шептал «Господи, помилуй», но как только рядом появлялись внуки, он замолкал и с улыбкой смотрел на малышню. В такие минуты к нему возвращалось сознание и он, растягивая слова, лепетал: «красавчики мои» или «ну, внучки, здравствуйте», или «дождался я вас, дождался».

Приходя с работы, я возился с малышами, разговаривал с ними, помогал купать в ванночке. Мне жутко нравилось возить их на прогулку в большой коляске. Через неделю после рождения у них, наконец-то, появились имена. Мы со Светой настаивали на Ольге и Владимире, бабушка просила Женечку с Валечкой, а дед требовал Лену и Ваню. Разрешил семейный спор отец Сергий. Он открыл святцы, просмотрел перечень святых, поминавшихся в день их рождения и предложил назвать Иоанном и Марией. Он так решил, и мы смирились. Когда прозвучали эти имена, малыши заулыбались и задергали своими маленькими ручками-ножками. Им, значит, тоже понравилось.

Вскоре приехали познакомиться с внуками и родители Светы. Что-то мне подсказало, что у них кризис: всегда такие вежливые и спокойные, они выглядели раздраженными и… потерянными. Мы подолгу, часто до глубокой ночи, говорили с ними. Понемногу восстанавливалась прежняя близость, как во времена детства. Они видели наши отношения, чувствовали добрый климат в семье, наблюдали за причащением близнецов на литургии. Им это нравилось, и они подспудно тянулись к тому же, но боялись переступить какую-то невидимую границу… По ночам мы со Светой молились об их прощении и просвещении. От нас они поехали в Киев, навестить старых знакомых и заодно посетить Лавру.

Там, в Пещерах, случился какой-то мощный прорыв. Лидия Михайловна вышла из Лавры и в ближайшую урну выбросила косметичку и украшения. Купила себе длинную черную юбку, платок. Переоделась и стала похожей на монахиню. Олег Иванович устроил ей скандал, призывая в свидетели и помощники старых друзей, но закончилось это еще более неожиданно. Лидия Михайловна сказала, что уходит в монастырь, и в самом деле ушла в неизвестном направлении. Олег Иванович так расстроился, что напился. Раньше его и пьяным-то никто не видел, а тут запил, как алкоголик со стажем, и пил со своим другом до тех пор, пока не израсходовал все наличные. С трудом ему наскребли денег на обратный билет. Он уехал в домой в Питер и продолжил запой там.

Все это мы узнали от киевлян, которые позвонили Свете и все подробно рассказали. Женушка моя ничуть не расстроилась, но трезво рассудила: просили мы просвещения, вот оно и началось. Так что все нормально, волноваться нечего… Но меня попросила съездить к отцу и его поддержать. За мать она нисколько не волновалась.

Не без труда разыскал я Олега Ивановича не в большой квартире, а на даче. Он лежал в пустой, холодной избе с выбитыми стеклами, лежал на печи и навзрыд нараспев читал акафист Николаю Чудотворцу. В меня он сначала запустил пустой бутылкой из-под дешевого портвейна, но промахнулся, а потом узнал, сполз с печи и… упал передо мной на колени. Со стороны эта сцена, должно быть, напоминала знаменитую картину Рубенса «Возвращение блудного сына», только с ролями вышла путаница.

Потом я сутки напролет выслушивал его обиды. В те минуты передо мной всплывали картины из детства, когда этот же человек, только моложе, блистал в обществе в своих любимых светлых костюмах по последней моде… И куда все подевалось? Когда он засыпал на часок, я молился за него, как мог. Потом он просыпался, гнал меня из дому, рыдал, зарывался в старые тряпки на печи и снова нараспев читал акафист Николаю-Чудотворцу.

Вечером сходил в ближайший храм, поговорил с настоятелем и попросил его навестить и исповедать тестя. Батюшка как-то радостно согласился и после службы мы вместе пришли к тестю домой. Олег Иванович, увидев священника, сначала всполошился, забегал по избе, но вдруг обмяк и спокойно заговорил с отцом Михаилом. Так состоялась его первая исповедь. После ухода батюшки Олег Иванович притих, стал послушным, до глубокой ночи расспрашивал меня, что ему дальше делать, как жить. Ну что ж, кажется, здесь все нормально.

Вернувшись домой, я познакомился со своей дальней родственницей. К нам в гости приехала двоюродная сестра жены — Лера.

— Как это мы с тобой не пересеклись? — удивилась она, узнав, что я только что вернулся из города, где она живет.