Неизвестно - Untitled.FR11

Но ошибался, оказывается, я. Когда на следующий день я пришёл к домоу­правляющему, то к своему удивлению обнаружил на его месте своего старого знакомого. Это был дядя моего друга по аэроклубу Саши Митина, с ним не раз мы встречались в доме Саши и даже выпивали.

- Дядя Вася, как Вы здесь оказались?

- Я-то живу здесь, а вот ты каким ветром, соколик, залетел сюда?

- Так я к маме, в квартиру шестьдесят восемь.

- Ну и дела! Так ты к Прасковье Ивановне? Всё-таки тесно на этом свете! Я живу этажом выше. Достойный человек твоя матушка. С тех пор как она работает в больнице в регистратуре, у нас проблем нет! Примет, всё объяснит и посовету­ет, к кому обратиться.

- Дядь Вась, а её соседи снизу, они что, в больницу не ходят?

- О! Это отдельная тема. Ну, садись, видно, за этим и пришёл? Соседи снизу лечатся в спецполиклинике КГБ. Он-то служил в войну в СМЕРШЕ, видно, кры­ша там и поехала. Везде шпиёнов видит. Счас, покажу тебе.

Митин покопался в ящике стола и извлёк папку с тетрадными листами, испи­санными крупным почерком.

- Вот, гляди!

Это были жалобы в домоуправление на жилицу из шестьдесят восьмой кварти­ры, которая постоянно передвигает мебель, громко включает телевизор и прини­мает «подозрительных гостей». Так в жалобе, постепенно принимающей форму доноса, говорилось о «подозрительном типе с бородкой, по внешности иностран­цу» (я сразу понял, что это был Боря, вернувшийся из плаванья).

Вволю начитавшись беллетристики с подписями «Колченогов», в которой, подводя черту, писавшие требовали «принять меры воздействия, иначе копии бу­дут отправлены в вышестоящие органы и в комитет госбезопасности», я поблаго­дарил Митина, пригласил его вечером на ужин, сообщив, что его племянник и мой друг Сашка вечером приедет ко мне...

Недолго думая, поднялся на второй этаж и позвонил Колченоговым. Дверь мгновенно открылась на ширину цепочки, и знакомые глаза-блюдца за линзами всплыли в дверном проёме, как будто хозяин всё это время стоял под дверью и ожидал звонка.

- Добрый день! - сказал я как можно приветливее. - Вы позволите мне зайти? Я сын Прасковьи Ивановны и хотел бы побеседовать с вами.

Черепашьи глаза будто застыли в мучительном раздумье, пока из-за двери не донёсся женский голос: «Впусти!»

Я зашёл в такую же бедно обставленную квартиру, как у мамы, только у неё была в комнатах чистота, а здесь на потолке висела паутина и все вещи были в беспорядке разбросаны. Сесть мне не предложили, и я стал говорить:

- Я вижу, что пришёл к уважаемым людям с большим жизненным опытом, и надеюсь, что меня поймут здесь. Моя мама, участник войны, после смерти мужа осталась одна, потому что дети разлетелись. Почему бы вам, людям похожих су­деб и возрастов, не найти общий язык и не жить дружно, помогая друг другу? Скажите, что мешает этому?

Первой заговорила женщина. Измождённое лицо и бегающие глаза говорили о каком-то постоянном нервном возбуждении, которое сжигало её изнутри.

- Она постоянно двигает мебель, и, при моём нервном расстройстве, я не могу уснуть...

- Извините, но пожилая женщина не может постоянно двигать мебель, воз­можно, она это делает во время уборки, а это бывает днём, значит, всегда в это время можно выйти на свежий воздух.

- К ней постоянно бегают какие-то подозрительные мужчины. - в запаль­чивости прокричала женщина, в то время как её муж стоял ссутулившись и пе­чально смотрел под ноги. Я понял, что злые сухие ветры дуют только с женской половины, что хозяйка существо демоническое, и стал обращаться к ней.

- Скажите, как Вас зовут? Марья Филипповна? Марья Филипповна, подозри­тельные мужчины - это мой брат, мой дядя и мои племянники. И когда они быва­ют в гостях у моей мамы, это скрашивает её одиночество.

- А кто скрасит моё одиночество? Эта старая, ни на что не годная развалина, мой муж? По его вине погибли наш сын и его жена, два наших внука... - истерич­но закричала она и разрыдалась.

Я заметил, что она гораздо моложе своего мужа, но выглядела ужасно, вероят­но, потому, что была не в себе. Мне показалось, что я пришёл сюда напрасно, и я решил откланяться.

- Марья Филипповна, я искренне сочувствую Вашему горю! Но, думаю, если бы Вы по-доброму общались с соседями, это скрасило бы Ваше одиночество. По­верьте, моя мама тоже перенесла многое, и вам есть что рассказать друг другу! Всего Вам доброго!

. Произошло чудо! Прошло время, и мама написала, что слежка прекрати­лась и соседи снизу даже стали здороваться с ней! Подумав, я отнёс такие пере­мены на счёт только что пошитой парадной шинели с авиационными петлицами, в которой я посетил несчастных стариков. Ведь они вышли из шинели, выросли в ней и состарились, и для них она имела магический смысл.