Бранко Миленкович - Продается Таня. 20 лет (Ispovest iz harema)

– Давай сейчас закончим разговор. Я очень вас люблю, жду, когда смогу обнять и поцеловать. Поцелуй за меня папу! До следующего разговора, пока, – сказала я.

В ответ прозвучало:

– Хорошо, доченька.

Я опять заплакала, и Сафет ждал, пока я успокоюсь. Хазиля принесла кофе и рахат-лукум. День сразу показался мне прекрасным и солнечным, и еще больше я обрадовалась, увидев положенный Сафетом на стол паспорт. Это был английский паспорт. По нему меня звали Маргарита Хопкинс. Я широко улыбнулась.

– Значит, теперь я больше не шведка? – спросила я у Сафета.

– Больше нет, а что тебе мешает стать англичанкой, они тебе все же ближе, чем шведы, – отозвался он с улыбкой.

Я проснулась около девяти. Было солнечное утро, я чувствовала себя прекрасно. Теперь, после того как я поселилась в доме на окраине Стамбула, окруженная заботой Сафета, откуда собиралась отправиться в Сербию, я почувствовала, сколь разительно все изменилось. Мне удалось оставить позади образ рабыни, который я носила последние несколько лет, забыть о безнадежности той ситуации. Да, я не могла выходить из дома, но я понимала, что обо мне заботятся люди, которые полны дружелюбия и понимания, что рядом со мной мои друзья.

После завтрака я какое-то время сидела за столом, пока Хазиля убиралась в комнате. По радио передавали инструментальную музыку. Я все больше думала о Белграде. Вернее, он постоянно был у меня в мыслях, у меня в голове проносились образы родителей, брата Чеды, друзей, соседей – я ужасно соскучилась.

Мой взгляд упал на телевизор, который стоял в углу. Я не помню, когда смотрела ТВ последний раз. Я спросила Хазилю, надеясь, что она поймет меня, работает ли телевизор. Она только пожала плечами, но по моему жесту поняла, что я имею в виду, и начала подключать провода. Наконец появился звук, а затем и изображение. Хазиля принесла пульт, и я стала переключать каналы. Телевизор транслировал кабельные каналы, и я остановилась на какой-то музыкальной программе. Когда мне это надоело, я начала искать что-то другое и наконец нашла, что искала, – новостной канал. На весь экран показали карту Югославии, точнее, бывшей Югославии – с новыми государствами, когда-то республиками единой страны. Я буквально вся ушла в слух. Диктор сообщал о каких-то переговорах, санкциях, мирном урегулировании. Я только поняла, что речь идет о конфликте на территории, которую я покинула четыре года тому назад. Новости скоро закончились, вернее, перешли к другим мировым событиям, и я пошла на второй этаж в свою комнату.

В тот же день вечером нас навестили Сафет и Эсад. Мы поужинали вместе, а потом Сафет открыл бутылку красного вина. Мы выпили за мое благополучное возвращение и воссоединение с родными. Словом, вели себя так, как будто я уже на следующий день отправлялась в путь. Эсад поднял тост. Он встал и произнес долгую речь о том, как он дорожит дружбой с Сафетом, какой это золотой человек, о том, что я напомнила Сафету о его родине, и так далее. Потом он положил на стол какой-то нарядно упакованный сверток и сказал:

– Это тебе. Надеюсь, скоро мы благополучно переправим тебя через турецкую границу и дальше в Сербию, в Белград. Я понимаю, вполне возможно, что мы больше никогда не увидимся. Мы тут беседовали, помнишь, обо мне, о моей семье и моей жизни. Я долго не был в Сербии, а сейчас, видя, что творится в нашей когда-то единой Югославии, вряд ли решусь поехать туда. В знак нашего знакомства, на память о нем, прошу тебя, прими мой подарок, – проговорил Эсад дрожащим голосом. Он выглядел очень взволнованным.

Я ответила ему в том духе, что это вовсе не последняя встреча, что, когда все будет позади, мы еще увидимся – при более благоприятных обстоятельствах, в другом месте. Сафет одобрительно кивал, соглашаясь и с тем, что сказал Эсад, и с тем, что я ему ответила. Я поблагодарила Эсада за подарок и наконец развернула его. Это был необыкновенно красивый золотой браслет. Я до сих пор его храню. Вскоре Эсад ушел, оправдываясь тем, что ему надо спешить на деловую встречу в какой-то ресторан. Хазиля сидела за столом и периодически вступала в разговор через Сафета. Он сообщил мне, что план бегства завершен, что осталось еще уточнить кое-какие детали, и потом я смогу отправиться в путь. В то время я и представить себе не могла, каким трудным и запутанным будет осуществление этого плана. Казалось, все просто: доехать до югославской границы на автобусе, показать паспорт и дальше ехать в Белград. Но вышло иначе, как в голливудском фильме. А тогда я и понятия не имела о том, что меня ждет.