- Какая ерунда, - постаралась улыбнуться Готель и вернула девушке книгу, затем спешно
собрала бельё в стирку и как могла быстро оставила Марию одну.
Первое, что сделала Готель, когда спустилась к ручью, это бросила белье на траву и плеснула
себе в лицо холодной водой. "Вот и всё", - подумала она и взглянула на небо. Но вместо послушно
парящих над шпилем облачков она увидела черный дым, выходящий из трубы башни.
- Мария! - крикнула в испуге Готель и кинулась назад.
Крашеная кожаная обложка повела себя предательски по отношению к девушке и изрыгала
из-под себя неестественно черные клубы дыма, которые, по сути, выглядели более пугающими на
вид, чем являлись на самом деле.
Когда Готель вбежала в зал, Мария, перепуганная до умопомрачения, трясущимися руками
пыталась вытащить кочергой из огня пылающую книгу, но каждым движением только усугубляла
положение. Волна воды хлынула в пламя, и камин зашипел и запищал, поверженный и
пристыженный.
- Что ты творишь? - закричала Готель с пустым ведром в руке.
Мария дрожала, как осиновый лист и перебирала все слова, попадающиеся на языке:
- Это всё книга, эта ужасная книга! И я разочаровала тебя, я хотела уничтожить её; мне было
так жаль, что я расстроила тебя, что я просто хотела уничтожить её, - заплакала девушка.
- Ты слишком молода, чтобы решать что для кого значит какая-либо книга, - строго сказала
Готель.
- Но ведь тебе они не приносят никакого удовольствия, кроме печали! Сколько я себя помню,
ты не держала в руках книг, кроме слова Божьего! Ты презираешь их, и не терпишь их в моих
руках. Я не знаю…, я не понимаю, о чем вообще они пишут! Что там за мир такой, как бы
существующий! Какие могут быть беды, если у каждого человека есть сердце! И я не понимаю,
что это за ужасная война с великими книгами?! Объясните мне, - требовала почти в исступлении
девушка, - объясните мне, чего вы вообще держитесь в этой глуши? - добавила, наконец, она и
закрыла глаза от страха, когда Готель подошла к ней почти вплотную.
- Не смей никогда портить книги, - ледяным тоном, отчетливо, наказывая указательным
пальцем прямо перед носом девушки, проговорила она.
Затем она подняла с пола, брошенную в пожарном порядке, кочергу и вернулась к ручью.
Остаток дня в целом прошел обыкновенно. Уже вечером, расстилая постель в своей комнате,
Готель с иронией иллюстрировала в голове прошедшее утро; она вспоминала, как однажды утром
сама сжигала в камине следы своего греха. "Вся в мать", - готова была сказать она.
- Прости за книгу, - заглянув почти неслышно и облокотившись о дверной косяк, проговорила
Мария.
- Пустое, - ответила та, не отвлекаясь.
Девушка еще немного постояла, подмываемая изнутри каким-то неразрешимым интересом, и,
уже уходя, промолвила смущенно:
- Там говорили такие вещи…
- Иди спать, дорогая, - взглянув на девочку, перебила её Готель.
- Да, мамочка, - ответила та, исчезла за дверями и появилась снова, - прости меня,
пожалуйста, я правда очень люблю тебя.
- Я знаю. Я тоже тебя люблю, дитя, - ответила Готель, и поцеловав маму на ночь, Мария
исчезла снова.
Расстраивало же Готель не утреннее поведение девушки, а что то, что "держало её в этой
глуши", похоже, растаяло вместе с весенним снегом.
- Мария, Мари, - говорила она следующим утром в полголоса у постели девушки, - я
собираюсь в Шамбери.
Девушка насилу открыла глаза и, поморщившись от света, взглянула на мать:
- Я думала, ты сегодня будешь дома.
- Я знаю, я скоро вернусь, дорогая, - отвечала Готель.
Девушка перекутавшись в одеяле отвернулась к стене. Готель погладила её по волосам и
встала с постели.
- Мам, - услышала она вдруг.
- Да, милая.
- Может нам пришлют из Лиона новых книг, - проговорила Мария.
- Да, я думаю, это возможно, - не без удивления согласилась Готель, - я попрошу об этом.
Однако эта случайная просьба явилась Готель не меньше чем испытанием. Ибо Мария
мечтала сейчас вовсе не о книгах, но проявляла любовь. Ту самую, о которой Готель так мечтала
когда-то. Ещё вчера девушка возненавидела книги за их свободу, а сегодня вдруг предпочла
соблазнять себя этой же свободою. Ради чего был сей выбор? Остаться "в этой глуши" на радость
маме? "О, это сладкое искушение! О, мой грех! - взмолилась по дороге Готель, - способна ли я на
такую любовь, Господи? Ответь мне и дай мне сил!"
Придя в город, она с невероятной последовательностью обошла лавки, неторопливо
Читать дальше
