Горшков Александр: Надежда и Вера

– Надька, ты бы видела, какая на нем курточка! – продолжала щебетать та. – Мальчик с глянцевой обложки «Плейбоя»! Кэт к нему сразу подкатила: то с одной стороны подсядет, то с другой начинает глазки строить. Фу, видела бы, как она ему на шею вешалась. Ты же не в курсе: Дизель ее недавно оставил, вот и решила, видать, охмурить Стасика. Так что смотри, сестренка, отобьет она его у тебя, пока ты там поклоны бьешь.

– Скорее бы, – Наде весь этот разговор становился в тягость. – Верунь, давай я тебе сама перезвоню? Чуть позже. Связь что-то плохая.

И выключила телефон.

«Скорее бы, – снова подумала она, услышав про Стаса. – Почему я должна их всех понять, а меня никто? Почему за меня хотят решить: с кем общаться, развлекаться, кого любить, куда ходить, а куда ни ногой?».

Ее настроение начинало портиться. Но что-то подсказало снова вытащить телефон и сделать вызов.

– Верунька, – Надя остановилась. – Меня в последнее время не покидает нехорошее предчувствие относительно тебя. Ты как, в порядке?

В ответ в трубке раздался заливистый хохот.

– Полный «хокей»! Это ты стала у нас малость ненормальной. Не замечаешь? Только не обижайся, Надюха. Если я, родная сестра, тебя не узнаю, то о других и говорить нечего. Кого ни встречу – у всех один вопрос: «Это правда, что твоя сестра решила в монашки подалась?». Отбрехиваюсь, как могу. Слушай, а может, на тебя порчу навели? Есть же такие злые люди, а у нас вон сколько завистников.

– Верунь, я не шучу, – Надежда старалась не волноваться. – Мне за тебя тревожно. Мы ведь с тобой не просто родные сестры, а близнецы. Мы по-особому чувствуем друг друга. Мне кажется, что-то нехорошее случится…

– Кажется? Тебе? – мобильник снова разразился истерическим смехом. – И ты, такая великая богомолка, не знаешь, как бороться с этим? Креститься!

Немного отдышавшись, Вера перешла на более спокойный тон:

– Надька, да успокойся, все в порядке. Хотя признаюсь по секрету – и только тебе, как своей любимой сестричке: кое-что все-таки случится. Сегодня вечером. Предчувствие тебя не обмануло. И знаешь, что произойдет? Я напьюсь!

И опять взрыв истерического хохота.

– Ты бы знала, каким вином нас вчера угощал Серж! Полный отпад! Я ничего подобного никогда не пила. А он, представляешь, подразнил нас только одной бутылочкой – и все. Приходите, говорит, завтра, то есть сегодня, тогда и отведем душу. Так что давай быстрее к нам, сестренка! Один глоточек – и все, ты на небесах! Без всяких монастырей! Бегом сюда, Надька!

Надежда с досадой нажала красную кнопку и прекратила этот разговор. Ей на душе стало совсем плохо. Чтобы успокоиться, он присела на ствол упавшей сосны, достала из сумки термос и налила в стаканчик немного чая. Сразу разлился приятный аромат добавленного в заварку барбариса.

«Один глоточек – и ты на небесах, – усмехнулась Надя, вспомнив слова сестры. – А как насчет: «Вкусите и видите, яко благ Господь»? Если им предложить вкусить не вина, а Господа? Вызовут неотложку – и в палату №6. С готовым диагнозом».

Выплеснув остатки недопитого чая на землю, он поднялась и пошла дальше – туда, где на фоне прозрачного весеннего неба вдали блестели монастырские кресты.

Никольская обитель небольшая. Выросла она на месте поселения нескольких монахов, искавших уединения и тишины, какую те нашли на живописном берегу, где заканчивался сосновый лес и текла река. Под рукой было все: и тепло, и нехитрая еда. А главное – было то, к чему рвалась русская душа, уставшая от мирских сует, возжелавшая наполниться Божественной благодатью, в сравнении с которой все блага земные были настоящим прахом. За первыми отшельниками пришли новые, за ними – еще, так и основав в этом тихом, живописном уголке, словно созданном Самим Творцом для уединенной молитвы, монастырь в честь одного из самых любимых и почитаемых на Руси святых – Николы Чудотворца.

Десятилетия атеизма сотворили с этой святой обителью то же, что и повсюду. Своих новых насельниц – теперь это уже были не монахи, а монахини – Никольский монастырь встретил жутким запустением: стены главного храма и келий были полуразрушены, на куполах росли деревья, а внутри гулял ветер. Но черницы и этому были рады. Поселившись в одной тесной комнатке, а старенького иеромонаха поселив в другой, через стенку, они начали то, ради чего оставили мир и пришли сюда: молиться, растворяя свои души в общении с Богом, укрощая все, чем еще манил мир. Однако настоящее возрождение обители – не только материальное, но прежде всего духовное – началось, когда сюда пришла игуменья Адриана.