Горшков Александр: Надежда и Вера

– Не компьютер. Но душа человека – тоже матрица. Особая матрица. Там записано все, что составляет сущность личности: ее характер, мысли, чувства, стремления, эмоции, воспоминания. Есть там и свои секреты, не поняв, не вскрыв которые, мы никогда не сможем понять до конца тайну этой личности. Будем судить лишь по тому, что видим, что находится снаружи. Поэтому часто ошибаемся. Поэтому ломаем себе голову над мотивами поступков, которые нам кажутся нелепыми, дикими, абсурдными, лишенными всякой логики, здравого смысла, даже сумасшедшими. Как в случае вашей дочери, Павел Степанович. А понять можно. Для этого я и разработал, вырастил особого червя, который взломает эту матрицу и возвратится назад с нужной нам информацией…

– А заодно начнет размножаться там, гадить? – Смагин внимательно слушал Выквана. – Так ведь объяснил?

– Так. И не так. Тот червь, который разработал я – не просто особая цифровая программа, которая запускается в чужой компьютер или чужую сеть. Мой червь обладает силой интеллекта и духа. Это продукт высокой энергии и разума. Он не превысит поставленной ему задачи. Лишь войдет – и возвратится. А когда мы поймем мотивы поступка, намерения вашей дочери, то найдем и противоядие от него. Быстро найдем. Обещаю.

– Снова убедил, – Смагин встал из-за стола. – И успокоил. Я всегда верил тебе, сынок. Теперь пошли вниз и мчимся на всех парусах. Успеем.

4.

Надежда отказалась от услуг личного водителя Павла Степановича и его охраны, а решила добираться до Никольского монастыря так, как добиралась всегда – обычным рейсовым автобусом. Прихватив с собой маленький термос с горячим чаем и булочку, проехав десятков пять километров, она вышла на пустынной остановке посередь поля и знакомой тропинкой пошла вдоль леса прямо к сверкавшим вдалеке золотистым куполам. Погода вполне отвечала приподнятому настроению девушки: над ее головой разлилась безбрежная синева весеннего неба, легкий ветерок гонял по нему стайки белых барашек-облачков, все вокруг дышало пробуждением и обновлением природы. Надежда перепрыгивала через небольшие лужицы, еще скованные тонкой коркой льда, и это добавляло ей радости еще больше. Ей вспомнились строчки одного из любимых стихотворений, и она в полный голос начала читать их:

Через поле знакома дорога

Утром к храму меня поведет,

Чуть хрустит, порастаяв немного,

Под ногами заснеженный лед.

Как ни злись ты, февральская стужа,

А весна уж в природу стучит:

Синевою небесною кружит

И над полем туманом парит.

Ранним утром, прозрачным и чистым,

Хлынет солнечным светом заря,

Разольется потоком лучистым

По прохладным стенам алтаря.

Постою у церквушки немного,

Не спеша поклонюсь на кресты.

Слава Богу, скажу, слава Богу

Из глубин своей грешной души.

В храме все и красиво, и строго,

Встречу сердцем молитвенный час

И вздохну в тишине: слава Богу,

Слава Богу, Взыскавшему нас!..

В кармане теплой курточки загудел настойчивый виброзвонок мобильного телефона. Надежде не хотелось отвлекаться от окружавшей тишины, но телефон победил.

«И здесь достают, – с досадой подумала она. – Спрашивается, зачем эта связь в чистом поле? Разрушает всю красоту, всю гармонию».

– Привет, сестренка! – раздалось в трубке. – Ты опять в свою богадельню топаешь?

Звонила Вера – родная сестра Нади.

«Ну, сейчас начнется», – вздохнула она, наперед зная, о чем будет разговор.

– Да сказала я маме, сказала, – Надежда попыталась упредить сестру, – побуду пару деньков и возвращусь.

– «Побуду и возвращусь», – немного с обидой повторила Вера. – Не пойму, чего тебя туда тянет? Как муху на мед. А мы вчера, Надька, классно так отдохнули, оттянулись! Серж похвастался своим новым «Поршем», покатал нас, а потом, естественно, мы отмечали его покупку. Твой Стас был, успел прямо из аэропорта, возвратился из Испании, мотался туда присматривать особнячок где-то на побережье. Вся элита туда рвется. Курорт, морская водичка ну и все остальное. Там уже столько наших прижилось, что коренных испанцев почти не слышно.

Вера звонко рассмеялась.

– Между прочим, знаешь, о ком он сразу спросил? О тебе. Напрасно ты с ним так. Через неделю он собирается назад в Европу на какой-то теннисный турнир. Может, мотнем вместе? Поболеем за дружка. Папа наш, думаю, только рад будет: сама знаешь, какой он заядлый теннисист. Вот бы ему такого зятя! Предел мечтаний!

Надежда не перебивала сестру.