Горшков Александр - Кавказская Голгофа

У Батюшки были удивительно выразительные глаза и проникновенный взгляд. Одна из духовных воспитанниц, часто навещавшая отца Петра и бывшая у него в послушании, вспоминает: «Моя приятельница после встречи с отцом Петром рассказывала: «Ты знаешь, меня такой Батюшка благословил! Брови черные, глаза черные. Мне стало так плохо, что я такая плохая, а рядом со мной такой человек стоит». Я ей говорю: «Неправда, что у него черные глаза». Она говорит: «А какие?» Я растерялась, потому что не знала, какие у него глаза. В последний мой приезд в Слепцовку у меня хватило смелости рассказать про этот случай отцу Петру. С ним ведь очень просто было. «Я ей так и ответила, а какие у вас глаза – я до сих пор не знаю». Он как ребенок просто посмотрел на меня. Его глаза были голубого, даже какого-то василькового цвета. И я тогда поняла, что так нельзя расспрашивать батюшку. Кто я такая?..»

От своих предков Батюшка унаследовал широкие крестьянские ладони и хозяйскую смекалку во всем, что касалось обустройства на земле. Постоянная жизнь в молитвенных поклонах и болезнях с годами сделала его сутулым, но время не изменило внутреннего обаяния отца Петра – его улыбку, ласковую манеру разговаривать с людьми, необыкновенную душевную теплоту.

Вместе с отцом Петром переехала и поселилась в «Слепцовке» его мама и родная сестра Татьяна, которая после смерти матери ухаживала за родным братом. Когда скончалась Мария Прокопьевна Сухоносова, отец Петр в течение сорока дней в ее память совершал Божественную литургию. Татьяна Петровна, как и брат, тоже не имела семьи и детей, прожила девицей, много постилась и молилась, была милосердного характера, открытого на помощь людям. В конце 80-х годов она заболела неизлечимой болезнью, но отказалась от услуг врачей и мирно отошла к Богу, когда ее брат читал над нею канон на исход души.

Семья Сухоносовых купила в Слепцовской неболь- , кирпичный домик в считанных шагах от храма. Сама же церковь стоит в окружении хаток, которые оставили в дар благочестивые казаки. Тот, кто впервые приходит сюда, невольно теряется в лабиринте двориков, домиков, каких-то пристроек, навесов, сарайчиков, связанных между собою хитроумными переходами. При этом все имеет свое конкретное назначение, все укрыто от непогоды и посторонних глаз. Тут же хранится запас угля и дров, сложенных аккуратно в штабеля под навесами. В дальнем конце церковного двора поставлена звонница, представляющая собой обрезки газовых баллонов и сохранившиеся небольшие колокола. А рядом со звонницей растет старая верба, с которой ежегодно срезают молодые ветви накануне вербного воскресенья. Отец Петр считал, что освященная верба должна расти в каждом дворе, где живут православные люди. За изгородью начинается церковный сад: там растут фруктовые деревья и две раскидистые шелковицы – белая и черная. Когда шелковицы созревали, под деревьями аккуратно расстилали брезент, приглашали детей и отец Петр, который стоял рядом и внимательно следил за приготовлениями, давал команду: «Ну, детвора, залазьте на дерево и трусите!» Дети с радостью лезли на ветки и принимались за дело, а Батюшка поднимал крупные сочные ягоды и с восхищением говорил: «Ой, сколько много, да какая сладкая!» Он радовался щедрости природы, как ребенок.

Батюшка мало пользовался своим собственным домом: тут он держал одну-единственную светлую комнатку, в которой оборудовал переплетную мастерскую. Остальную же площадь отдавал бескорыстно людям, которые нуждались в приюте: в последние годы здесь проживала русская семья беженцев из соседнего курортного городка Серноводск. Сам Батюшка жил преимущественно в небольшой комнатке-келии в церковном дворе: в ней не было ничего, кроме самодельного шкафа, закрытого ширмой, металлической кровати с деревянным настилом, печки у левой стены, большого круглого стола, старых стульев и лавки. На стенах висело много икон, а в отдельном месте он поместил фотографии своих родных и близких. В этой маленькой комнатке Батюшка проводил многие часы молитвенного уединения и сюда редко кого пускал, оберегая свою келлию от постороннего взгляда. «В его кабинет мы редко заходили, – вспоминает одна из прихожанок. – Помню, как однажды Батюшка и вся наша семья служили молебен за брата: его сильно напугали чеченцы, вследствие чего он кричал по ночам. После молебна брат совершенно выздоровел. Еще раз помню, когда Батюшка болел, то нам, малышам, разрешили войти туда проведать его. А еще был случай: мы зашли туда, Батюшка встал, отодвинул ширму на левой стене и показал на большой портрет, который висел там. Это был святой праведный Иоанн Кронштадтский. Потом взял аккуратно сложенную в углу епитрахиль и сказал нам: «По очереди подходите, кланяйтесь и прикладывайтесь к епитрахили: в ней служил сам Иоанн Кронштадтский».