Черных Вероника - Интернат

– Ничего себе! – не поверил Денис. – Мама что, в церковь пошла?!

– Да, пошла. Старается в каждые выходные ходить, – подтвердил отец Григорий.

– Ничего себе… – повторил удивлённый Денис.

Снова задумался. Отец Григорий поднялся.

– Мне пора, Денис.

– Стойте, Григорий Сергеевич!

Денис попытался приподняться на локте. Отец Григорий поспешил ему помочь.

– Что, Денис?

– А мне… а я… этого всего недостоин? – прошептал тот.

Умоляющий неуверенный взгляд его пронзил священника, будто огненная стрела.

– Я причащу тебя, не волнуйся, – уверил он мальчика. – Но не сегодня, хорошо? Постараюсь прийти завтра или, в крайнем случае, ранним утром послезавтра. А пока, если будут в тебе силы, подумай о себе: что ты делал в жизни такого, за что тебе сейчас стыдно?

– Спасибо.

Денис, морщась, осторожно устроился на подушке.

– Выздоравливай. С Богом.

– Ага.

Отец Григорий ушёл. Медсестра принесла ему таблетки, поставила капельницу. Затем Денис уснул и спал долго, до самого ужина в половине шестого. Поел в палате принесённую буфетчицей кашу. Она показалась ему вкуснее, чем в интернате, и он, набравшись храбрости, попросил добавки. Буфетчица хмыкнула и без возражений принесла вторую порцию. Соседи не оставили событие без внимания:

– Ты чего, кашу, что ли, любишь?

Лабутин снисходительно пояснил:

– Ты бы в интернате поел, я б щас на тебя посмотрел, с какой скоростью ты бы лопал. Всю кастрюлю бы умял, не подавился.

В дверь постучали. Заглянула русая голова, повертелась в поисках знакомцев.

– Серафим… – узнал Денис и заорал: – Серафим!!!

Доброжелательное лицо Серафима расплылось в неудержимой улыбке. Он кинулся к Денису, сжал его руку:

– Дениска! Ты как?! Ты что тут вздумал болеть?!

– Да я не болею! – довольно возразил Денис. – Это ты болеешь. А я подрался. Ты выздоровел уже?

– А!

Серафим беззаботно махнул рукой, показывая полное безразличие к своему здоровью.

– Лучше скажи, чего ты в драку ввязался?

– А!

Денис попробовал так же беззаботно махнуть. Получилось, интересно?

– Со «старшаками» дрался? – догадался Серафим.

– Ага.

Само собой получилось, что язык у Лабутина затараторил, как сорочий, и выдал все тайные переживания хозяина. Чтобы соседские пацаны не слышали, раненый говорил тихо-тихо, и Серафим близко нагнулся к нему. Выслушал. Кивнул.

– Правильно сделал, – серьёзно одобрил он.

– Правильно? – озадачился Денис. – То есть, для себя я знаю, что правильно. Но ты ж верующий, тебе разве разрешается драться?

– А то! – расплылся в улыбке Серафим. – Защищать людей, Родину, Бога без драки не всегда получается. У меня вот точно не всегда. А кто-то и словами защищает. Если талант есть.

– Ну-у, я точно не краснобай, – улыбнулся Денис. – Это тебе вон… микрофон в руку.

– Погрызть? – парировал Серафим, и они хихикнули.

Потом Денис признался:

– Я тут причаститься собрался. Чуешь?

– Причаститься?! Ого! В сам деле?!

– В сам деле. Чё, нельзя, что ли? Чего ты так вон… вздыбился? – собрался обидеться Серафим.

– Да не вздыбился я, чего ты! Удивляюсь просто.

– Чё удивляться-то? Фокусник я тебе, чё ли?

Серафим посмотрел на него, вздохнул.

– Не от того защищаешься, – проговорил он. – Я ж тебе друг. Зачем бодаешься? Странно просто услыхать от тебя такое. Я думал, ты вообще тут рявкаешь от злости… А ты – причаститься! Понятно, что я тут в обморок собрался.

Напряжение отпустила Дениса, и он попытался улыбнуться.

– Ладно уж… В обморок он упал. Заливаешь…

– Ага! То-то, гляжу, вся кровать у тебя мокрая!

– Отвянь! – защищался Денис. – Ты мне лучше скажи, чего делать-то надо?

Серафим почесал в затылке.

– По правилам-то много чего надо… Три дня поститься. Но ты болеешь, и тебе это не обязательно. Затем – по утрам и вечерам читать молитвенное правило. Не ругаться, не веселиться, не плясать… Но это к тебе сейчас вряд ли приложится.

– И чего делать?

– Ну…

Серафим снова почесал в затылке.

– Ну… пусть священник сам решает. На то он и священник. Он тебя ещё исповедует.

– Это он мне сказал… – вздохнул Денис.

Серафим помолчал, глядя на него. Тоже вздохнул и пообещал:

– Ладно. Я щас домой сбегаю, принесу тебе книжку одну. А то я тебе толком и не объясню. Пока.

– Пока…

Серафим исчез. Соседи по палате прекратили шушукаться и воззрились на Дениса. Он отвернулся к стене, но и спиной краснел от их вопрошающих взглядов.

– Эй, ты чего – верующий, что ль? – окликнул его один из пацанов – кажется, Артём, насколько помнилось Денису.