Черных Вероника - Интернат

Денис, оглядываясь, отправился в свою спальню, пообещав себе завтра отлупить Хамраха и Лапу так, чтоб из них сок можно было б варить! Если получится. Должно получиться! Он ведь Киру защищает! Без роли защитника Душкова его враз на лопатки уложит и булавками крылышки к бумаге приколет. Напишет – «неадекватное поведение», и в психушку запрёт. Потому, как крыть ему нечем, ведь Душкова его насквозь видит… ну, почти насквозь. Ей сломать Дениса – что соломинку разорвать.

Утром Лабутин был замкнут и сосредоточен. «Старшаков» он отыскал во время завтрака. Встал за их спинами, когда они поглощали овсяную кашу, и, коротко спросив:

– А вы знаете, подонки, что за преступлением следует наказание? – положил обе руки им на головы и с силой нагнул вниз.

Лица вмазались в кашу и отлипли от тарелок обезображенными. Кто-то захихикал. Кто-то присвистнул. Кто-то прищёлкнул языком.

Денис спокойно ждал, когда рычащие зверёныши до глубины души возмущённые перенесённым унижением от какой-то там Сопли, смахнут со щёк кашу и бросятся на него. Сперва он ткнул обоих в грудь, и «старшаки», не удержавшись, упали на стол, а затем кинулся на них и замолотил кулаками, куда придётся.

– Ошалел?! – завопил Лапа. – Ты, психованный! Ты знаешь, на кого руку поднял? Да мы тебя..!

И они, в свою, очередь, бросились на Дениса с явным желанием разорвать его на куски.

Они успели несколько раз ударить его, когда пацаны из двести двадцать девятой спальни, а вслед за ними и остальные ринулись на помощь и выдернули Дениса из рук Лапы и Хамраха.

Пострадавших отправили в здравпункт. Фельдшер Евгения Леонидовна прощупала больные места, чем-то помазала, что-то записала и отправила на занятия. В окружении парней из двести двадцать девятой спальни, в присутствии воспитателя Хамрах и Лапа применили тактику несправедливо обиженных:

– Ты чё, Enter, «колёс» объелся или дури накурился? Чё дерёшься?

– Сами знаете, чего! – огрызнулся Денис, с вызовом сверкая глазами.

– Скажи, скажи! – кричали «старшаки». – Слабо сказать?

– Не буду я говорить! Чтоб все узнали – ещё чего!

– Она сама к нам полезла, чтоб ты знал! – измывался Хамрах. – Ты её плохо знаешь!

Денис рванулся к нему, чтобы добавить синяков, но его удержали.

– В колонию захотел, дурак? – крикнул ему в ухо Игорь Вострокнутов. – Там ещё хуже, чем здесь!

– Хуже, чем здесь, не бывает! – прорычал Денис.

– Много ты знаешь, воин, – насмешливо сказал ему Игорь. – Ты там бывал? Вот и заткнись, герой хренов!

– Остынь, – вторил ему Федя Абачев. – Потом разберёмся!

Хихикая, «старшаки» удалились. Воспитатель кисло посмотрел на возмутителя порядка и велел:

– Иди-ка ты в класс, Enter, пока не пришил кого-нибудь. После уроков поговорим.

Денис плотно сжал губы, стиснул зубы и просидел все уроки, накапливая в себе ярость и холод, храбрость и целеустремлённость. Он не слушал учителей, не отвечал на вопросы, получал двойки и плевал на это. Он внутренне собирался для главного боя в своей жизни.

И молился, прося Бога начать и завершить то, что рвалось из его души и требовало действия. Хватит, нажился в виртуальном супермире, наглотался искусственных чувств и приземлённых мыслишек! Он хотел вырваться из аквариума, в котором прозябал, и из которого хотел изо всех сил выпрыгнуть в океан!

Проверещал звонок с последнего урока. Денис собрал со стола учебник, тетрадь, ручку и отправился в спальню. Там он вырвал несколько тетрадных листков и начал сосредоточенно писать. Максим Певницкий – Певунец, – напевая что-то, глянул, чего это он карябает, и несказанно удивился:

– Чего это у тебя за «план восстания»?! – обалдело спросил он. – Спятил, да?

Денис, не отрываясь от писанины, буркнул:

– Не дождётесь.

– А чё не дождётесь-то? – заинтересовался Паша Гребенко. – И что за восстание? Ты реферат, что ли, пишешь?

– Ещё чего! – отпёрся Денис. – Щас допишу и скажу, только заткнитесь ненадолго.

– Да ладно, заткнёмся, – разочарованно протянул Певунец, – ненадолго… А хошь, спою, чтоб тебе лучше писалось?

– Нет. Просто заткнись, и всё, – отмахнулся Денис, обдумывая новый пункт плана.

Заинтригованная спальня прекратила все свои дела, уселась дружно на кровати и зачарованно уставилась на будущего «вождя революции».

Наконец, Денис с удовлетворением поставил точку и отложил ручку.

– Короче, – деловитым голосом сказал он. – Я предлагаю начать восстание.

Спальня онемела. Наконец, Егор Бунимович – Гарюха – ошалело произнёс: