Без автора: Русуданиани

Это послание завернули в траурную ткань, и поехали гонцы, облаченные в черное, с обритыми головами, к родителям Русудан. Пока Придон и его приближенные здесь пребывали в трауре, там, получив известие о затмении солнца и о том, что Рак поглотил безоблачную луну, Аитвимиане, словно разъяренный лев, принялся терзать свое тело, рвать волосы и смоляную бороду. Три дня и три ночи лежала мать Русудан, от горя лишившаяся рассудка, неподвижно, как камень. Придя в себя, она зубами раздирала свою плоть и горько причитала с утра до ночи: «Горе мне, дитя мое горемычное, моей рукой убитое, на чужбину закинутое, любимому супругу себя пожертвовавшее, в разлуке с ним погибшее, не удостоившееся даже того, чтобы он оплакал тебя! Каково тебе в земле сырой? О дочь моя, нежному твоему телу была в тягость тонкая сорочка, как же лежишь ты под тяжелым камнем, как дружишь с могилой? Как засыпала земля лик твой, подобный раю? Как загубила могила уста и зубы твои, что были как рубин и жемчуг? Неужто смерть погасила твой светлый разум, заставила умолкнуть сладостную речь? О Русудан! Нет сил у меня пройти тот длинный путь, что разделяет нас, чтобы узнать, как приласкала тебя сырая земля! Дочь моя возлюбленная, одной минуты не могла ты прожить без прогулки по цветущему саду, а теперь в разлуке с погубителем моим Манучаром опротивел тебе мир и все земные обители и легла ты в тесный склеп! Как лежишь ты там? Черви могильные едят твое прекрасное тело! О дитя мое любимое! Где мне искать тебя под землей?! Дойдет ли до тебя мой голос?! Я похожа на дерево с обломанными ветвями, только желтые, сухие листья осыпаются. Доченька, похожа я на раковину никчемную, лишившуюся сверкающей жемчужины. Вместо розы мне остались шипы!»

Так причитала [мать Русудан], била себя по лицу и голове, рвала свои волосы и пускала их по ветру: «Ветер! Взгляни на меня и разнеси повсюду горькую весть, лети к моим сыновьям, зенице ока моего, жизни моей, скажи им; «Небо разверзлось, и огонь обрушился на нас, сжег нас с домом и кровом. Ворвалась смерть-волчица, похитила ясную зарю Русудан и обратила праздничные палаты в траурные. Где вы в этот черный день, в пору испытаний, отчего не тешите сестру своими сказами? Дети мои! Отвернулась судьба от ваших родителей, прежде счастливыми почитавшихся, лишились они любимой Русудан».

Много дней так горевали они. После, палимая безжалостным пламенем, сетующая на жизнь, сказала мать Русудан: «Дочь моя умерла от тоски по своему супругу, я теперь сгораю от горя, а Манучар, сидя на престоле, радуется. Не быть тому! Как я погибла — и душой и телом, так и его пусть сожжет весть о смерти моей Русудан». Велела она принести одежды Русудан, когда-то виденные Манучаром, и написала своей кровью короткое письмо: «Манучар, прежде любимый мной пуще родного сына, а ныне спаливший меня жестоким огнем! Потеряла я цветок твой любимый и желанный, тосковавший по тебе, утешение моей старости, украшение моей жизни. Небо и твердь земная с гневом обрушились на меня!»

Дала царица письмо скороходу и наказала: «Пока не прибудешь к Манучару, ни днем не отдыхай, ни ночью. Как придешь, не робей — спит он или бодрствует, отдыхает или пирует, иди прямо к нему и ни одной живой душе не говори ни слова, пока не отдашь ему это письмо, а после возвращайся сюда не мешкая!»

Пошел гонец и вскоре прибыл к Манучару. Было это утром, когда тот только поднялся ото сна, оделся и сидел у себя один. Ни у кого не спрашивая, ибо людям Аптвимиане дозволено было входить к Манучару свободно, гонец проник в его покои, упал перед ним на колени, развернул свой узел, вручил письмо и тотчас вышел. Как прочел Манучар письмо, как увидел благоуханную одежду своей погубительницы, всплеснул руками, сбросил венец с головы, упал с престола наземь, разорвал ворот, обагрил грудь кровью и вскричал громким голосом: «О злоязычные и безжалостные! Что это вы сообщили мне? О колючки и шипы бесовские! Отчего на расцветшую розу пролили вы отраву вместо небесной росы? Отчего произнесли речи темные и мрачные? Как язык и сердце вам подчинились, когда вы писали это письмо, как не сжалились вы надо мною, бедным изгнанником, лишенным райского сада, одиноким соловьем, тоскующим без розы? Пусть бог даст вам ответ за то, что вы сообщили мне столь злую весть и жизнь мою сровняли с землей!»

Сказал так [Манучар], задрожал, снова пал наземь и лишился чувств, походил он на столетнего покойника. Два дня не приходил он в сознание. Очнувшись, он вскочил как безумный и ворвался к тому грозному правителю. Налетел на могучего государя, словно на своего раба, и вскричал: «О худородный и неверный, недостойный престола, посрамляющий царскую честь! Все беды мои — от тебя, ты виноват, что умерла моя Русудан, душу мою утешавшая, украшавшая землю! Не дозволил ты мне увидеть ее живую, и, мертвая, унесла она с собой свою тоску. Подобно тому как ты оставил меня жаждущим лицезрения ее и навеки разлучил нас, я лишу тебя престола и сию же минуту снесу твою голову с плеч!»