Anna Mikhalevskaya - « 13 СКАЗОК ПРО ЛЮБОВЬ»

возможности воплотить свои “иллюзии” в жизнь, оставляя эти подвиги бесстрашным и

всемогущим отпрыскам. Но сами не замечают, что жизни их разворачиваются в рамках

сказочных сценариев, а они упрямо занимают одни и те же роли золушек и карабасов-

барабасов, наивно представляя себя секретаршами и директорами.

Было бы ошибкой считать мир золушек и карабасов-барабасов нехорошим и скучным.

Это не так. Но представьте себе Золушку, которая никогда не станет принцессой, а

Карабаса всю жизнь понукающего куклами. Бессознательно взвалив на себя сказочные

сценарии, большинство людей так же бессознательно убрали оттуда самое важное, что

может быть в сказке — идею волшебства. Дойдя до момента чудесного превращения

бедного в богатого, нищей в принцессу, злодея в добряка, мы как плохая компьютерная

программа, даем сбой и, перегружая систему, начинаем снова кропотливо выстраивать

себе путь к волшебной метаморфозе, чтобы в очередной раз ее безрассудно отвергнуть.

Оказавшись запрограммированными на определенный сценарий (выбранный еще в

детстве, заимствованный из сказок, мифов и т.д.), мы почему-то не в пример тем же

сказочным героям не были запрограммированы на саморазвитие и творчество. Хотя, вероятно, развиваться человека никакими программами не заставишь — тут действенна

только собственная свободная воля.

Но для всех желающих развиться из злобного Гудвина в Мудрого Волшебника всегда

остается беспроигрышный вариант — самому стать сказочником и сочинить новую

полноценную сказку с улучшенным сценарием. Да, придется снова почувствовать себя

Иванушкой Дураком, или немного померзнуть в лягушачьей шкурке на болотной кочке.

Не раз надо будет напрячься и обхитрить Бабу Ягу и поверить в разные небылицы типа

ковра самолета и сапог-скороходов (захочется ведь выжить, а не прозябать вечность в

царстве у Кощея — ему-то все равно, он бессмертный). А драконов сколько перебороть

надо будет — и тех, что снаружи, и тех, что внутри, и с виду симпатичных, и уродливых

зеленых чешуйчатых. Я уже помалкиваю про упырей, русалок-соблазнительниц, леших, гномов и соловьев-разбойников — с этими жизнь заставит расправляться одной левой.

Но и это еще не все. Самое трудное — научиться добрые дела делать. Бороться со злом

мы еще как-то умеем, да что там говорить, нас почти научили и за мир бороться. А вот

когда зло уже в конвульсиях бьется на глазах у гордого победителя, тут главное успеть

что-то этакое доброе ввернуть — то ли маленьких дракошек в примерные помощники

общества воспитать, то ли Бабу Ягу заставить камни в продукты вкусные превращать, сирен в оперу определить, а Соловья-разбойника — путникам дорогу свистом указывать.

Тогда и сказка, глядишь, другая получится. Веселее что ли, радостнее.

“Не верю!” — скажете вы. Но на каждого Берлиоза найдется свой Воланд, который

сверкая разноцветными глазами, обязательно произнесет сакраментальную фразу про

воздаяние по вере, и вам снова придется выбирать, катиться ли голове по промасленным

трамвайным рельсам или лететь вслед за Бегемотом.

Город Драконов

Долго ли, коротко ли, умеючи ли, играючи ли, в настроении или без, шел одинокий

Путник по змеиному хребту дороги. Белую рубаху полоскал ветер, за плечом билась

дорожная сума со всем необходимым — то есть совершенно пустая. Путник шагал

уверенно и беззаботно, с интересом посматривая по сторонам. Разноцветные глаза

щурились на солнце, серый глаз казался серьезным и немного печальным, а голубой —

беззаботным и насмешливым.

Однажды, думал Путник, он найдет город, где сможет жить, как все люди. Нет, ему

совсем неплохо было жить по-своему, но Путник всегда любил учиться тому, чего раньше

не умел. Путник приставил ладонь козырьком, вгляделся вдаль. На горизонте поднимал

свои шпили незнакомый город. Город с еще неизведанными улицами и закоулками.

Город, коты которого еще ни разу не разбегались, пугаясь незнакомых шагов Путника, а

собаки не принюхивались к суме в надежде разделить с ним нехитрый завтрак. Путник

шел все быстрее, кованные ворота города приближались, и вот он уже переступил за

черту, превратившись из Путника в Гостя.

Удивительный город! Не чета тем, что он видел раньше. Улицы здесь были светлее, мужчины добрее, женщины красивее, а воздух — слаже. Гость вдохнул воздух полной