П.А.Сарапульцев - Homo

—Я чувствую, что вы не решаетесь признать интуицию важнейшим способом проникновения в законы вечной материи.

—Зато вы, как вижу, поистине храбрый человек, боюсь только за чужой счет, раз так смело апеллируете к интуиции. Ибо интуиция - штука красивая, но ненадежная. С моей точки зрения, она имеет право на существование только как вспомогательное средство и только там, где ошибка не может иметь пагубных для человека последствий, например, в искусстве или в чисто теоретической науке.

—Интересно, на чем же основан этот ваш страх?

—В первую очередь, на жизненном опыте. Я, видите ли, являюсь потомственным медиком, как-никак третье поколение врачей, и поэтому приведу вам пример на близком для меня материале. Как ставили свои диагнозы мой дед или даже мои родители? Они делали заключение о причинах заболевания на основании признаков, которые сами по себе не могли служить доказательством, потому что встречались и при других заболеваниях - просто при одних они встречались чаще, а при других реже. Больше того, поставив диагноз, тогдашние врачи просто-напросто не могли объяснить, почему они поставили именно этот диагноз, ибо он возникал у них в сознании после подсознательного сравнения того, что они видели сейчас, с тем, что они видели много лет назад, и где диагноз подтверждался вскрытием или авторитетным утверждением какого-нибудь медицинского светила. Они были интуитивисты милостью божьей. Что же надо было, чтобы стать опытным врачом в то время? Две вещи: многолетний - именно многолетний! - опыт практической деятельности и талант подсознательного сопоставления малозаметных признаков, позволяющих достаточно точно угадывать (угадывать, а не определять в истинном значении этого слова) диагноз. Сейчас же большинство диагнозов ставится на основании четких, принципиальных критериев, освоить которые можно достаточно быстро и просто. И после этого вы будете призывать меня возвратиться назад, к интуиции? Благодарю покорно! Но вернемся, однако, к медитации. Как, по-вашему, ради чего люди должны к ней стремиться, что их в ней привлекает?

—Вероятно, именно в медитации люди находят ответы на все мучающие их вопросы, получают молниеносное и чёткое решение всех проблем, ощущают озарение и экстаз, когда всё становиться простым и понятным.

—Очень хорошо, что вы сами назвали медитацию экстазом. Дело в том, что интуиция и экстаз проходят совсем по разным департаментам. Для того, чтобы интуитивное решение “пришло само собой”, надо много знать в данной области, кроме того, надо сознательно или неосознанно поставить себе задачу и зафиксировать на ней свое внимание. А вы, призывая к медитации, предлагаете или сосредотачиваться на первом попавшемся под руку предмете, по примеру Кришна-мурти, или вообще освобождать себя от всех и всяческих мыслей: именно тогда и должно возникать решение всех и всяческих проблем. Тут встает интереснейший вопрос: откуда же, по вашему мнению, появляются во время медитации мудрые мысли и открытия, если информация извне, да и сама мыслительная деятельность для этого не нужны?

—Мистер Брэдли, в том-то и дело, что мудрость не оказывает влияния извне, она не проникает откуда-то в глубины духа, она там живет.

—И поселил ее там, конечно, бог! Или, вернее, несотворенная природа, как вы его называете. Интересно, таким же термином называл его и упомянутый мною Спиноза, но это было больше трехсот лет назад. Как видно, время для вас если и не остановилось, то явно замедлило свой ход. Еще немного, и вы по примеру Фауста сможете воскликнуть: “Остановись, мгновенье, ты прекрасно!” Во всяком случае, удобно для вас.

—Вы иронизируете?

—Конечно, ибо вы сами только что доказали принадлежность своего учения к идеализму чистейшей воды. Если согласиться с тем, что основу человеческой мудрости составляют априорные, доопытные знания, как вы это утверждаете, тогда откуда они могут взяться, кроме как от бога? К счастью, современная наука доказала на практике, что никаких всеобщих понятий и истин в мозгу только что родившегося человека нет, а какими они будут, если будут вообще, зависит от усвоения им опыта всего остального человечества. Вот почему, без овладения добытыми другими людьми знаниями, ни о каком истинном решении или открытии в состоянии экстатического озарения и говорить не приходится. Речь может идти только о кажущемся, сиюминутном решении мучающего человека вопроса. Данное ощущение, между прочим, ничем не отличается от ощущения, возникающего при принятии банального химического наркотика. Так что мысль о развитии науки путем духовной наркотизации может вызывать только смех или жалость.