Санин Евгений - Исцеление Вечностью

- А ты кто будешь? Тоже что ли христианин? – неприязненно покосился на него Грифон.

- Разве об этом спрашивают на улице? – упрекнул раба всадник и зашептал: - Я давний друг Клодия и давно уже ищу его…

- Ну так иди тогда и обнимайся с этим чудовищем! – криво усмехнулся раб.

Всадник с удивлением посмотрел на него:

- Что-то ты не очень ласково отзываешься о своем господине!

Обида так переполняла Грифона, что он не выдержал и выплеснул ее первому встречному:

- Я понимаю, что я раб, и что раба можно бить, убить, обижать! Но не до такой же степени, как это сделал со мной он! Он… он… он не дал мне свободу, несмотря на то, что я предлагал ему любой выкуп, и держал на привязи, как цепного пса! Поэтому я даже и слушать о нем не хочу!

Всадник внимательно выслушал его и осторожно спросил:

- А если я скажу тебе, что я – его… враг?

Грифон, в свою очередь, тоже изучающе оглядел незнакомца с головы до ног и медленно произнес:

- Тогда, пожалуй, я готов тебя выслушать! Тем более что это похоже на правду. Я, действительно ни разу не видел тебя в числе друзей Клодия! А я, поверь, знаю их всех в лицо! Особенно среди христиан, на которых ты, если честно, совсем не похож…

- Тогда скажи мне, - нетерпеливо подался к рабу всадник. - Свитки двух книг, ну, ты наверняка знаешь каких - еще у них?

- Да! – кивнул Грифон. - Я как раз переписываю их сейчас, по просьбе здешних христиан.

- А ты не мог бы их выкрасть, принести мне и тем самым отомстить своему господину?

- Нет! - даже отступил на шаг раб. – Это воровство. Я никогда не шел и не пойду на него. Да и все равно Альбин – это его помощник - следит за каждым моим движением и не отходит ни на шаг от своих свитков.

- Альбин? – припоминающе сощурился всадник и, что-то прикинув в уме, спросил: - А долго ли вы еще пробудете в Тире?

- Да вот закончу переписывать эти книги и поедем.

- Куда?

- В Аравию.

- Какой дорогой?

Всадник перехватил недоверчивый взгляд раба, которому явно начинало не нравиться, что разговор стал походить на допрос, и спросил:

- Скажи, ты действительно обижен на своего господина?

- Да, - коротко ответил раб и добавил: - Смертельно!

- Я тоже, - явно вкрадываясь ему в доверие, сказал всадник. – И так же, как и ты, очень хочу ему отомстить.

- И что же мы можем сделать? – вопросительно посмотрел на него Грифон.

- Лично я не ищу от этого никакой выгоды! – с лукавой хитринкой во взгляде предупредил всадник. – А вот у тебя есть редкая возможность убить двух вепрей в одном лесу. [10]

- Что ты имеешь в виду? Говори прямо! – потребовал раб, и всадник, глядя ему в глаза, твердо ответил:

- Ты можешь и отомстить, и получить свободу.

- А чем ты можешь поручиться, что все это будет действительно так? – засомневался раб. - Ведь я рискую жизнью, так как Клодий обещал убить меня, если я еще раз предам его. И больше чем жизнью – свободой! Поклянись!

- Да я бы хоть сейчас и кем угодно – Юпитером, Зевсом, Гермесом! – забывшись, воскликнул всадник и, переходя на шепот, развел руками. - Но я действительно, христианин, хотя, как ты верно заметил, во мне осталось еще немало языческого… И, как христианин, не имею право давать клятвы…

Грифон внимательно дослушал его до конца и вдруг удовлетворенно кивнул:

- А вот это меня как раз и убеждает! Я насмотрелся на христиан, и точно знаю: кто-кто, а они не обманут.

- Значит, договорились?

- Договорились!

- Тогда мы совсем скоро отомстим, и ты получишь свободу!

- И что я для этого должен сделать?

- Самую малость. Вызнать у Клодия с Альбином маршрут, по которому они собираются ехать в Аравии, сделать точный чертеж и передать его мне. Я буду стоять здесь. Незаметно. Всегда…

- И это все? – удивился Грифон.

- Да, - кивнул ему всадник. - А остальное я беру на себя!

3

Рано утром раздался громкий нетерпеливый стук. Так однажды стучала в дверь Александра табуреткой Вера.

- Вера, тебе чего?– крикнул спросонья он и вдруг, вспомнив все, потер ладонью лоб. – Ничего не понимаю…

Стук повторился.

Александр по давней армейской привычке мгновенно оделся и выскочил в коридор.

Туда уже подтягивались: Лена с Псалтирью в руке, сонная Гульфия и сильно побледневшая за ночь Лидия.

- Это, наверное, уже наши с Верочкой подруги! – сразу предупредила она и, открыв дверь, в испуге отпрянула.