Санин Евгений - Завещение бессмертного

- И потом, разве обязательно мне быть кузнецом или горшечником? — вслух делился он внезапной надеждой с Сосием. — Ведь я могу стать скрибой, переписчиком книг, наконец, грамматиком! Я буду писать так старательно и быстро, что почернеют пальцы, перепишу книг больше, чем все остальные рабы, воспитаю своему... хозяину прекрасного сына! И он в благодарность за это даст мне свободу!

- Это было бы очень хорошо и справедливо! — не глядя в глаза Эвбулиду, соглашался старый кузнец, умалчивая о том, что еще предстояло узнать и испытать этому горящему надеждой эллину. Кому как не ему, Сосию, было знать, что желание раба для его хозяина — это мышь в пустом чулане: будет сидеть молча — не заметит, а пикнет — убьет, и что нет в мире более невозможной вещи, чем благодарность господина в виде свободы.

На рассвете следующего дня триера причалила к просыпающейся гавани зеленого холмистого острова.

Привычно скрипнула решетка. Спустившиеся кузнецы заменили тяжелые оковы легкими, но не менее прочными кандалами и наручниками. Позванивая ими, зябко ежась от утренней прохлады, пленники потянулись по ступенькам наверх.

Радуясь новой прогулке, Эвбулид поднялся за ними на палубу и замер пораженный, увидев вместо бескрайнего морского горизонта гавань с полутора десятками стоявших в ней кораблей.

- Родос? Крит? Делос? — гадали невольники, разглядывая дома и мощеную дорогу, круто уходящую вверх, на густо застроенный холм.

- Хиос! — уверенно ответил Аристарх и показал рукой куда-то за макушки городских храмов. — Здесь прекрасная библиотека...

- И родина Гомера! — пробормотал кто-то из греков, уныло осматривая остров, где, по преданию, был похоронен великий поэт.

Из-под навеса появился озабоченный перекупщик. Увидев его, надсмотрщики защелкали бичами и погнали пленников к спущенному трапу.

Эвбулид на мгновение замешкался, и тут же плеть обожгла его спину. Удар был не сильным — за порчу спины предназначенного к продаже раба надсмотрщику самому бы досталось от господина. Но на Эвбулида никто, никогда, кроме отца и матери в детстве и расплатившихся за это своими жизнями пунов, не поднимал еще руку.

Вскрикнув от гнева, он рванулся к надсмотрщику, но Аристарх неожиданно сильной для его худощавого вида рукой удержал его.

- С ума сошел? — набросился он на Эвбулида. — Что ты этим докажешь?

- Привыкай, эллин, к ласкам своей новой жены! — ухмыляясь, покрутил плетью надсмотрщик. — Иначе у нового господина тебе не прожить и дня!

Когда последний невольник сошел на выложенную гладкими плитами площадь гавани, надсмотрщики, щелкая бичами, привязали их попарно друг к другу и длинной вереницей повели по дороге, ведущей на холм.

Перекупщик шел сзади. То и дело он останавливался и охотно отвечал заговаривавшим с ним прохожим, что таких крепких и ценных рабов давно уже не привозили на священную землю Хиоса.

Вскоре показался и сам хиосский рынок, местная агора, с храмами, общественными зданиями и многоголосой толпой продавцов и покупателей.

Как и в родных Эвбулиду Афинах, здесь слышались зазывные голоса:

- Колбасы! Горячие колбасы!

- Мегарский лук! Злой мегарский лук!!

- Баранки! Баранки!

- Масло! Кто забыл купить масло?!

Так же отчаянно спорили за каждые полобола торговцы мясом и дичью с бедно одетыми покупателями. Разница была лишь в том, что на этот раз между Эвбулидом и агорой была небольшая, с широкими щелями изгородь и веревка, которой он был привязан к идущему в паре с ним Ладу.

Дорога вывела их к огромной площади, тоже битком забитой народом. Здесь никто не носил своих товаров, никто не торговался, но спорили не меньше, чем на соседнем рынке.

В центре площади возвышался высокий помост, на котором стояли глашатаи и агораномы. Здесь торговали рабами.

Торг еще, судя по всему, не начался. Покупатели смолкли, вытягивая шею и разглядывая подведенную партию новых рабов.

Стоящие на "камне продажи" рыночные надзиратели-агораномы бегло взглянули на пленников "Горгоны" и "Талии". Глашатаи осмотрели их куда внимательнее, словно прикидывая, сколько им запрашивать с перекупщика за восхваление этой партии.

Неожиданная мысль, что среди покупателей мог находиться знающий его афинский купец или приехавший по делам на Хиос приятель, озарила Эвбулида.

С трудом сдерживая волнение, он начал по сторонам. Внимательно разглядывая пестро одетых хиосцев, споткнулся и ударился о спину идущего впереди Сосия.