Санин Евгений - Иду на вы

- Ишь? Продай! Тогда бы все люди богатырями стали! И злые, и добрые! Разве так можно?

«Не взял золота! Отказался от целых десяти златников! Значит – точно правду говорит!» - понял Звенислав и, одновременно упрашивая и соглашаясь, зачастил:

- Конечно, нельзя! А мне все время - бояться можно? В темноте один оставаться не могу. Птица над головой пролетела – страшно! Заяц через дорогу пробежал – больше него трясусь! Я ведь из-за того и с повозки-то выпал! Думаешь, я сам не мечтаю стать таким, как Мономах, как гонец, или вон, как ты? Славко, не отказывай! Я ведь - только для добрых дел и… как друга тебя прошу!

Славко поглядел на Звенислава, потом на то место, где должны еще были быть половцы, и решил, что пора уже делать вид, что сдается:

- Ну, раз только для добрых. И как друга… Ладно! – махнул он рукой. - Ин быть, по-твоему! Сейчас принесу! Только ты - отвернись! И, чур, не подглядывать!

Славко прошел на поляну, разгреб узкими носами дорогих сапожек ноздреватый снег и, покопавшись среди прелой листвы, вернулся к дожидавшемуся его с нетерпением Звениславу с целым пучком зеленой травы.

- Вот, держи! Жуй скорее!

Однако Звенислав, вместо того, чтобы сразу приняться за желанную траву, сначала трижды перекрестился на восток и потом принялся с мольбой в голосе шептать слова молитвы.

- Ты что это? Идти ведь пора! – глядя на него с удивлением, заторопил Славко.

- Погоди, нельзя же ее сразу так! – умоляюще попросил Звенислав. - Она без молитвы никакой силы иметь не будет!

- Ты-то откуда знаешь?

- Отец Феодор в храме говорил, что любое врачевство или целебное снадобье только тогда в пользу пойдет, если принимать его с молитвой и верой, - явно подражая тоном священнику, сказал купеческий сын. – Так и тут, - показал он на принесенную Славкой траву. - Без молитвы это, вроде, как просто дикий лук или конский щавель, а с молитвой – одолень-трава!

- А нашего священника половцы вместе с храмом сожгли! – вздохнул Славко. – Потом волхв приходил, призывал дубу, в который молния ударила, поклоняться.

- И вы… поклонились? – с еще большим, чем всегда, страхом посмотрел на Славку Звенислав.

- Ага! - усмехнулся тот. - Дед Завид так ему поклонился, что он навсегда дорогу к нам позабыл!

Звенислав засмеялся, но, вспомнив, что молится, сразу посерьезнел. Закончив молитву, он положил в рот пару стебельков и замер, прислушиваясь к себе.

Славко, как ни торопился, с минуту подождал и с участием спросил у купеческого сына:

- Ну, как?

- Что? – не понял тот.

- Помогает?

Звенислав пожал плечами и слегка разочарованно начал:

- Б-боюсь…

- Что-о?! – с возмущением протянул Славко.

- То есть, я хотел сказать, боюсь, что, пока еще нет… - быстро поправился Звенислав. - Я думал, сила какая во мне появится. Или – ух! – напасть захочется на кого. Наверное, еще действовать не начала! – вздохнул он и будничным тоном добавил: - Ну что, пошли?

- Куда? - не понял Славко.

- Как куда?! – удивился, в свою очередь, Звенислав. - Ты же сам говорил – к половцам!

2

Звенислав покосился на Славку и – была не была – махнул рукой.

Славко с удивлением покосился на Звенислава, и ничего не сказав, пошел по полю, изрытому копытами половецких коней. А тот пристроился к нему и на ходу стал удивляться тому, что с ним происходит.

- Смотри, снег с березы упал! Да прямо мне за ворот! То есть за то, что на твоей овчине от него осталось…

- Ну и что с того? – подивился Славко.

- А то, что я раньше бы умер со страха. А теперь хоть бы что! З-ззябко только! А вон свежий волчий след!

- Ну, след – это еще не волк!

- Да хоть бы и волк! И даже медведь!

Звенислав от неожиданно свалившегося на него счастья, и, правда, стал уже похож на большого разрезвившегося ребенка. Однако, чем больше он радовался, тем все сильней хмурился Славко. И, наконец, не выдержал:

- И чего ты за мной увязался? – с нескрываемой досадой накинулся он вдруг на Звенислава.

- А что? – опешил тот.

- А то, что половцы – это не волк. И даже не разбуженный посреди зимы медведь! – принялся объяснять Славко. - Все люди от них бегут, одни мы идем им навстречу! И охота тебе, чтобы потом твои отец и мать оплакивать тебя стали?

- Нет, конечно! – поежился Звенислав. - Но ведь ты же идешь?

- Мне легче. Меня оплакивать некому!

- Так ты… сирота?

- Сам не знаю.

- Как это? – не понял купеческий сын.

- Мать половцы угнали, может, где и жива еще … А отца саблями посекли, за то, что не давал ее в полон уводить…