Санин Евгений - Приди и виждь

- Лучше! Еще лучше, отец!!

- Не надо успокаивать меня! – укоризненно покачал головой Марцелл, беря первый эдикт. – Я и так… уже… почти верю…

- Но я говорю правду! – горячо возразил Крисп. - Я действительно видел…Да, так же, как сегодня ты попробовал воду, я видел это собственными глазами!

- Как… Ты видел рай?!

- Не знаю, рай это был, или ещё что… – пожал плечами Крисп. – Но когда отец Нектарий крестил меня, я увидел такое … что не могу даже описать тебе. Там, там… - лицо его засияло, он жестами попытался помочь себе, но не сумел и беспомощно посмотрел на отца. – Нет, не могу. Для этого на свете нет подходящих слов!

- Один, два, три, четыре, пять… - считая, кивнул ему отец. – Ничего. Даст Бог, увидим еще. Вот доплывем до последнего порта, возьмем с собой отца Нектария… шесть, семь, восемь, девять… девять… ох, и замечтался я с тобой, даже со счета сбился!

Марцелл улыбнулся сыну и снова стал пересчитывать эдикты.

– Один, два, три, четыре, пять, шесть…

- Ну, почему замечтался, так будет на самом деле!

- … семь, восемь, девять… девять. О, боги! – лицо Марцелла смертельно побледнело, он вытряхнул содержимое сумки на койку и стал лихорадочно перебирать свитки. – Один, два, три, четыре…

- Что случилось, отец? – почувствовав неладное, подался к нему Крисп.

- Отойди, не мешай! Пять, шесть, семь, восемь, девять… девять!

- Да что же случилось?

- О, боги! Самое худшее, что только можно было ожидать – эдикт пропал!

3

- Плутий… - простонал юнга, - это все он!

…Обнаружив пропажу свитка с печатью, Марцелл, роняя сумку, бросился из каюты. Крисп, с упавшим сердцем, последовал за ним.

Он нашел отца у капитанского помоста, где тот взволнованным голосом говорил Гилару о пропаже.

- Важный эдикт, говоришь? – переспрашивал тот и, хотя в его голосе по-прежнему звучали злорадные нотки, в глазах промелькнул страх. Ещё бы: на вверенном ему судне случилось чрезвычайное происшествие - пропал важный документ! Гнев императора теперь вполне мог распространиться и на него!

- Да! – со вздохом подтвердил Марцелл,

- И какой же?

- О начале гонений на христиан и, представляешь, как назло, именно тот, который я должен отдать в этом порту.

- Плохи твои дела! – покачал головой Гилар, - до гавани осталось каких-нибудь три-четыре часа. И если за это время мы не отыщем его… Ну, ничего. Он никуда не мог деться с корабля и наверняка где-то здесь! Надо срочно начинать поиски!

- Да-да, ты прав! Нужно немедленно обыскать всех! Даже гребцов! – оживился Марцелл. - Похититель вполне мог отдать его кому-то из них на время!

- Я немедленно сделаю всё, что ты говоришь! – с готовностью согласился Гилар.

- Тогда ты займись командой, а я - охраной и пассажирами!

Марцелл первым делом обыскал своих охранников, клявшихся, что они ни на миг не оставляли без присмотра каюту, разве что только тогда, когда готовились к отражению атаки пиратского корабля. Затем направился на корму и растолкал сонных пассажиров. Узнав в чем дело, они сами принялись помогать Марцеллу, выворачивая свои карманы и тюки.

Больше всех возмущался Плутий Аквилий, у которого не было ни тюка, ни сумки. Он готов был сбросить с себя даже хитон!

Философ со словами: «Все свое ношу с собой!» показал свой посох, дырявый плащ и извинился, что у него нет даже хитона.

Марцелл с охранниками проверили всех пассажиров, однако ни у кого из них не оказалось похищенного эдикта.

Оставался один отец Нектарий. Марцелл подошел к нему и виновато сказал:

- Прости, но я не могу сделать исключения даже для тебя - служба!

- Я понимаю, - с понимающей улыбкой кивнул ему отец Нектарий и, разрешив охранникам обыскать себя, протянул Марцеллу свою дорожную сумку. Марцелл взял её, встряхнул, проверяя содержимое и тут на палубу… – Крисп даже глазам своим не поверил - выпал злополучный свиток с императорским эдиктом.

Марцелл первым бросился к нему, поднял и оглядел со всех сторон.

Печати на нем не было!

Никто не мог двинуться с места. Все словно потеряли дар речи от изумления.

Первым пришел в себя Марцелл.

- Ах ты, мерзавец! – воскликнул он, надвигаясь на пресвитера. - Как ловко сумел провести меня! Усыпил своими сладкими речами мою бдительность, а потом… Куда девал императорскую печать, негодяй?!

Отец Нектарий смотрел на Марцелла, не в силах вымолвить ни слова. Он сам был ошеломлен всем происшедшим не меньше, чем тот. Прибежавший на шум Гилар узнал, в чём дело, и приказал корабельному кузнецу: