Па Марго - Марго Па

И он подвинул буфетный столик с коньяком, бокалами и пепельницей поближе к онемевшей от ужаса Лие.

– Вы убьете меня, но немногим позже. Хотя для меня это уже не имеет никакого значения. Я обречен. У меня опухоль в голове с перепелиное яйцо, – он разлил коньяк по бокалам, один протянул Лие и судорожно глотнул из другого. – Врачи говорят, что жить мне осталось в лучшем случае месяц.

– И вы хотите, чтобы я помогла вам уйти на тот свет? – осторожно спросила Лия, поставив свой бокал обратно на буфетный столик.

– Да! Потому что никто не должен знать, что я – болен. Никто не должен знать, что это – самоубийство, – горячо заговорил он. – Более того, убить вы меня должны именно так, как я вам скажу.

В его руках вдруг оказалась приоткрытая картонная коробка, он поставил ее на стол рядом с нетронутым бокалом Лии. В коробке был охотничий нож.

– Вот этим ножом, ты вскроешь мне сонную артерию, – объяснил он. – Только постарайся сразу, без боли. Я уже достаточно мучился.

– Зачем? Зачем так! Так жестоко… и мерзко! – отшатнулась от него Лия.

Глеб засмеялся в ответ. В тишине комнаты его смех казался механическим, неживым звуком.

– И это говорит убийца! – с наигранной патетикой воскликнул он. – Надо же! Скольких человек ты уже отправила на тот свет, не дрогнув? Двоих, троих или уже вышла в тираж?

– Мы все – убийцы! Смешно! В мире, где миллионы существ выживают лишь потому, что пожирают друг друга, запрещать убийства! Убийцы карают убийц! – Лию словно рвало словами, боль потерянных дней фонтаном лилась наружу. – Ты идешь по траве – она умирает, ты ешь мясо, а ты был когда-нибудь на скотобойне? Каждым своим вздохом, каждым движением ты убиваешь, но привык не думать об этом. Человек – хищник по природе, ему свойственно убивать! Но убивать тоже нужно красиво!

Она устало откинулась на спинку стула. Ей снова вспомнился старик у пруда и зарок никогда не говорить откровенно. Она и не мечтала поделиться с кем-то своим перечеркнутым временем. Но вот перед ней сидит человек, и у него тоже своя вертикаль. Оба они – ненормальные. И это сближало.

– Я – фрирайдер, – нарушил молчание Глеб. – Я всю жизнь пытался обогнать смерть. Знаешь, что такое горы? Свободный полет? Жизнь на грани возможностей? В горах мне не было равных, но здесь, в городе, смерть догнала меня. Я не верю врачам, когда они говорят, что рак спровоцировали многочисленные падения и ушибы. Это город убил меня! И что теперь? Уйти с дороги, уступить? Умереть, как последний слабак в окружении врачей и видеть в ее глазах лишь жалость? Видеть, как она день за днем ждет моей смерти, чтобы остаться наконец с ним наедине? Спокойно умереть, зная, что моя любимая женщина будет счастлива с другим? А этот другой – мой друг детства! Где справедливость? Ты смиришься? Сядешь в тюрьму, если поймают?

– Не поймают! – горячо возразила Лия. – Я не дамся им в руки живой! Когда забираешь чужие жизни, то и сам готов к смерти в любую минуту.

– Я тоже не хочу мириться ни с чем, я предпочитаю сам выбрать свою смерть. В горах я никогда никому не уступал дороги, и здесь этого не будет. Я никогда не оставлю их наедине! Я никогда не позволю им быть вместе!

Он почти кричал, и Лие показалось, что его голос эхом бродит в темноте комнаты.

– Вы хотите подставить друга, хотите, чтобы он сел в тюрьму за убийство, – понимающе кивнула она. – Дело ваше, но… неужели нельзя найти менее жестокий способ, чтобы уйти из жизни?

– Нет, нельзя! Невозможно! – Глеб, забыв, что решил избегать ее взгляда, наклонился к самому ее лицу. – Ты смогла бы жить рядом с человеком, перерезавшим горло другому человеку?

– Нет. Лучше не знать об этом, – дрогнувшим голосом ответила Лия.

– Вот то-то и оно! – Глеб торжествующе отхлебнул из своего бокала. – Даже убийца не может, значит, нормальный человек и подавно не простит никогда! Женское сердце может простить все, что угодно, но только не бессмысленную жестокость. Прострели ты мне голову, она бы дождалась его из тюрьмы и простила. Выстрел можно оправдать и понять, в нем нет жестокости, каждый может нажать на спусковой крючок в порыве страсти, это и убийством-то назвать трудно.

Демоническая улыбка осветила его лицо.

– А после ТАКОГО, они уже никогда не будут снова вместе, – прозвучало в онемевшей от ужаса тишине.

– А если я откажусь? – напряженно спросила Лия.

– У тебя нет выхода, отсюда только один из нас выйдет живым и свободным. Лучше, если это будешь ты, – в его голосе не было угрозы, только горькая констатация факта.