ASTA - Пролог

его маневр.

Дэвид, стараясь не шуметь, быстро закрыл дверь, кожей ощущая пустоту темной комнаты —

ни единого признака жизни в ней, слава Богу... а затем в нос ударил запах. Стив с Ребеккой

зажали рты, стараясь не дышать, и все трое одновременно поняли, что является источником

отвратительной вони.

Тот же самый "аромат" витал и в доке, только здесь он был в тысячу раз сильнее. Но даже и

без недавних событий Дэвид слишком хорошо знал этот запах — так же пахло и в Южной

Америке, и в лагере оккультистов в Айдахо, и, что запомнилось больше всего, в подвале дома

серийного убийцы. Вонь разложения множества трупов не забывается — она как прогорклая

желчь со скисшим молоком, в котором плавают куски тухлого мяса.

"Сколько же, сколько их здесь?"

Луч фонаря блуждал по комнате, выхватывая из темноты различные предметы, и рука

Дэвида, сжимающая его, дрогнула. В углу огромной комнаты кучей были навалены тела, но

определить, сколько их там, не было никакой возможности; от влажности и высокой

температуры трупы разложились настолько, что их почерневшая высыхающая плоть слиплась

между собой.

"Может быть, пятнадцать... или двадцать..."

Стива затошнило — резкий звук полной беспомощности в тишине комнаты. Дэвид быстро

осветил остатки комнаты и нашел то, что его волновало больше всего на данный момент: дверь

напротив дальней стены и букву А, написанную поперек нее черной краской.

Стараясь не смотреть на ужасную насыпь, он подтолкнул Ребекку к дальней двери, попутно

захватив Стива. Там, за дверью, запах стал почти терпимым.

Они очутились в коридоре без окон, и хотя выключатель был рядом с дверью, Дэвид

проигнорировал его, предпочитая отдышаться и давая время двум молодым членам отряда

придти в себя. Очевидно, это был персонал "Амбреллы", работающий в бухте Калибан, и здесь

были все — кроме одного, конечно, — и Дэвид подумал, что если бы наткнулся на этого

выжившего, то без сожалений пустил бы ему пулю прямо в лоб.

* * *

Карен и Джон целую минуту простояли у двери после того, как остальные пошли вперед,

напряженно вслушиваясь, но тишину ночи нарушало только далекое шуршание волн,

разбивающихся о берег; прохладный воздух проникал сквозь щели, обдувая разгоряченные

лица, и ни одного выстрела, ни вскрика.

Карен оставила дверь закрытой и посмотрела на друга, ее лицо было мертвенно-бледным в

тусклом свете. Низким, ужасающе серьезным голосом она сказала:

- Они должны быть уже на месте. Кто пойдет первым: ты или я?

Даже в такой ситуации Джон не удержался:

- Дамам везде у нас дорога, люблю, когда девушки проявляют инициативу, особенно наедине

со мной.

Карен раздраженно фыркнула, а напарник усмехнулся, думая о том, как легко она выходит из

себя при малейшей шутке. Карен Драйвер запросто могла надрать задницу любому из их

команды и с оружием она была на "ты", а ее способностям к анализу ситуации мог

позавидовать любой умник из штаба, но чувство юмора у нее отсутствовало напрочь.

"Я должен ее подбодрить. Если нам суждено умереть сегодня, то напоследок можно и

посмеяться и поплакать..." - простая философия, которой он дорожил, не раз выручала его во

многих неприятных ситуациях.

- Джон, твою мать, просто ответь на вопрос!

- Я пойду, - мягко сказал он. - А ты подожди, пока я доберусь туда и бегом за мной.

Она кивнула, пропуская его к двери. Джон решил уже было сказать ей, что будет ждать у

противоположной двери, обмундированный только улыбкой, но в последнюю секунду

передумал. Они работали бок о бок уже пять лет, и он на собственном опыте убедился, что

границу переходить не стоит, иначе… можно и потерять те отношения, что у них сложились, а

этого ему хотелось меньше всего.

Как только он взялся за ручку двери, шутливый настрой уступил место тому, что сам Джон

называл "солдатской выучкой" — ему в равной степени нравились оба чувства, но смешивать

их во время боевой операции было бы неразумным.

"Проскользнуть как мышка, раствориться в ночи как тень..."

Он тихо открыл дверь — на улице по-прежнему ни шума, ни движения. Сжав в руках

"Беретту", Джон быстро двинулся к двери напротив, растворившись в серебристом лунном

свете ночи. Пресловутая солдатская выучка автоматически фиксировала все происходящее:

прохладный ветер, тихий шорох гравия под ботинками, запах и вкус океана…

"Как призрак... невидим, незаметен..."