Веркин Эдуард - Облачный полк

– А может, он сын чей-то? – спросил Саныч. – Ну, генерала какого?

– Не. Если бы он чей-то сын был, его давно бы в тыл переправили. Ничейный он. Может, он просто Глебову своего сына напоминает – вот и все дела.

– Может.

Стали пить чай. Если честно, то мне уже очень этот чай надоел. Шиповниковый надоел, брусничный, смородиновый, из чаги, из одуванчиковых корней, ромашковый, кипрейный, зверобойный, из других разных трав, я раньше думал, что чай – он всегда из чая, а оказалось, его можно заварить из самых разных, на первый взгляд, бестолковых растений. И пить, пить, вместо завтрака, вместо обеда и ужина, и в промежутках тоже. Я ненавижу чай, больше никогда его пить не буду. Молоко буду, воду газированную, лимонад.

– Наверное, это его друга сын, – сказал Саныч. – Глебов в Испании воевал, добровольцем ездил. И Финскую прошел, у него друзей много. Вот он его возле себя и держит. Ты чего чай не пьешь? Надоело?

– Надоело, – признался я.

– Ничего. Скоро паек должны выдать, там настоящий есть. И карамельки. Мне тоже надоело, но пить надо.

– Почему?

– По тому же, почему мы сегодня батарейник строили. И за самолетом ходили. Пей.

Я стал пить. Пили молча.

Потом Саныч достал сапоги и начал приводить их в порядок, самые настоящие, яловые, не знаю, где он их раздобыл, я, во всяком случае, ни у кого таких не видел. Чистил сажей, потом шкуркой от свиного сала, потом капнул воска и тщательно растер, до блеска.

– Как? – Саныч погляделся в сапоги.

– Красиво. А тебя пригласили? Не Щурый, Алевтина?

Саныч не ответил.

– Пойдем да и все, – сказал он через минуту. – Пригласили – не пригласили… У меня подарок, куда я его дену? Еще год ждать? Так через год мы уже не здесь будем.

– Почему это?

– Война кончится, – Саныч стал сапоги надевать. – Может и не совсем кончится, но на запад переместится точно. А мы за ней. Что нам здесь делать, хватит, покормили комаров. Смотри, что я приготовил.

Саныч достал из под своего топчана жестяной ящик, самодельный, спаянный из нескольких кусков жести, с замочком, вроде как сейф. Ключ искал долго, потом плюнул и открыл гвоздиком, и достал птицу. Красную, вырезанную из дерева.

– Сам сделал, – сказал Саныч. – Давно еще, к прошлому… Тогда не получилось, как назло…

– Это кто?

– Лебедь, наверное. Я хотел лебедя сделать, а похоже на гуся получилось. Он должен счастье приносить.

– А почему красный?

– Он в закат летит, – объяснил Саныч, я понял, что это он давно придумал, это объяснение.

– Гусь в закат…

– На самом деле просто краски другой не нашлось. Да у меня вообще никакой не было, если честно, красной тоже. Я луковым настоем красил, ну, как яйца красят.

Саныч бережно передал мне гуся.

Хорошо сделано, аккуратно, гладко, видно, что долго старался. Даже, кажется, полировка. Во всяком случае, шкуркой зачищено.

– Красиво, – похвалил я.

– Угу, красиво. Я хотел еще записку под крыло спрятать…

Саныч оборвался, отвернулся, принялся ковыряться ухом в мизинце, сопеть.

Записка.

– А кому он письмо-то писал? – поинтересовался я. – Ну, Щурый? У него же никого, вроде нет, только Алька…

– Сталину, кому еще-то?

– Сталину?!

– Ага.

– Зачем? – не понял я.

– Как зачем? – в свою очередь удивился Саныч. – Все же пишут. Я тоже два письма написал, еще в прошлом году. Одно точно не дошло – самолет немцы сбили, а второе может и добралось.

– И чего ты написал?

Саныч пожал плечами.

– Что все, то и я. Бьем врага, верим в победу, все, как надо. В таком письме лишнего не напишешь ведь, сам понимаешь. Я сначала заковыристо сочинил, с загогулинами всякими… Потом переписал на обычное, человеческое. А ты чего не пишешь?

– Не знаю.

– Ты пиши, – посоветовал Саныч. – Сталину можно, или Калинину, или просто. У тебя родные остались какие?

– Не знаю.

Были, кажется. В Новороссийске. Если правильно помню. Тетка у моря.

– Ну, солдату напиши какому-нибудь. Так тоже все делают. Солдаты в окопах сидят, им там плохо, а письма тоже не всем посылают, многие из детских домов на войну пошли. Им легче будет. И тебе легче будет, поверь уж.

Не думал про такое. Может на самом деле написать? Конечно, непонятно как-то, незнакомому человеку… С другой стороны нам вот посылки из тыла присылали, там тоже письма были, мне, правда, не досталось, а вот Саныч в рукавицах нашел, ему тетенька из Челябинска написала.

– Слышь, Мить, а ты Ковальцу письмо пошли, – прошептал Саныч. – Это можно устроить. Но не от себя, а как бы от девушки. Что она хочет переписываться с героем, ну и вообще. Он начнет тебе писать, а ты ему. У тебя почерк круглый, аккуратный, как раз подойдет.