Иштван Фекете - Лутра

Миклош, разговаривавший с Янчи, и не заметил редкого в этих краях хищника.

Рыболовный кооператив купил у поселкового совета старый тополь, и теперь рыбаки пришли на берег с топорами, пилами, приехала туда и телега, но главная роль в предстоящей операции отводится не ей, а лошадям. Никто больше не пожелал приобрести старое дерево, ведь ценность его невелика, а вытаскивать его из реки трудно и опасно. Для этого и потребовались лошади.

— Мы тут распилим ствол, Янчи. Пень не трогайте, пусть остается. Он мне понадобится.

— Для чего же?

— Потом скажу… Приступайте к работе, пока дерево держится на воде, спиленные ветки прибьет к берегу. Лошади вытащат ствол, а вы займетесь разделкой. Когда вода совсем спадет, доберетесь и до верхушки тополя.

Янчи заглядывает в яму: пол сухой норы устлан мхом и листьями.

— Неужто выдра такая большая?

— Коли я не видел бы ее своими глазами, сроду не поверил бы. Знаешь, Янчи, вместе с хвостом метра полтора. Вторая рядом с ней точно крыса.

— Сколько мы над норой ходили… Чего ж ты не стрелял?

Миклош не поднимает глаз от земли.

—Ружье у меня было не заряжено. А потом… я едва успел оттолкнуть Эсти, ведь дерево чуть не утянуло ее за собой в реку.

Теперь и Янчи не поднимает глаз от земли.

—А-а-а, — тянет он. — Понятно, понятно. Потом они обмениваются взглядами.

—Вчера я к ней посватался и теперь в женихах хожу, но никто кроме тебя, Янчи, об этом не знает. Не люблю, когда судачат на мой счет.

Сняв шляпу, рыбак молча протягивает ему руку; и это крепкое рукопожатие заменяет теплые поздравления и пожелания, которые передаются от Янчи Миклошу как электрический заряд.

—Мы так решили: шафером Эсти будет дядюшка Габор, а моим ты.

— Спасибо, Миклош, за честь, — говорит Янчи, опираясь на топорище. — Ты мог бы найти шафера и получше.

— Два сапога — пара. Мне подходит бродяга, пропахший рыбой, такой же бедняк, как я.. Ну, пойду.

Растроганный Янчи подошел к лесорубам. Они уже приладили большую пилу к стволу тополя, и — хр-хр-хр — ее зубья, звонко распевая, врезались в дерево, разбрасывая белые опилки по темной земле.

Внезапно налетел ветер. Разгоряченные работой люди и не обратили на него внимания, но старый рыбак надвинул шляпу на вспотевший лоб.

—Поторапливайтесь, ребята, погода портится, недаром поясницу у меня ломит.

Солнечный свет постепенно мерк. Тумана не было, но солнце подернулось опаловой дымкой. Ветер стих. Замерзшие лесорубы били в ладоши, дули на руки, а потом разожгли на берегу костер. К огню присел и возвращающийся домой Миклош, ведь одет он был легко, а тут внезапно похолодало.

— Вот выпадет снег, тогда тебе легче будет выследить эту необыкновенную выдру, — сказал ему Янчи. — У дядюшки Габора поясница болит, значит скоро мороз наступит.

— Я как раз думаю, куда скрылись выдры, их же пара.

— Выпадет снег, увидишь следы.

— Надеюсь. Я даже пообещал Эсти выдровую шкуру.

— Ну, раз жених обещает… — улыбнулся Янчи.

— Я сдержу обещание. Если, конечно, пристрелю выдру или она попадает в капкан. Но у меня есть и другой план. Эту нору, Янчи, закрой толстым слоем веток. А сверху насыпь немного земли.

— Будет сделано. Но тогда я первый измерю ее шкуру.

— Договорились.

Потрескивал огонь костра, но дым, не поднимаясь кверху, стлался над землёй и таял. Его горьковатый запах пополз вдоль реки, и когда Лутра его почуял, ему даже не могло прийти в голову, что рыбак Янчи Петраш собирается измерить его шкуру.

Нет, Лутра думал совсем о другом: он тяжело страдал, лишившись норы. Ложе между корнями ивы было тесное, а он не привык терпеть неудобства или делить с кем-нибудь кров. Оно было для него лишь временным пристанищем, где он изредка спал застигнутый поблизости рассветом н где чувствовал себя неплохо, пока у него была нора под старым тополем; а теперь они теснились под ивой вдвоем, и нельзя было и думать о том, чтобы прожить здесь зиму.

Это была та нора, которую спасавшийся бегством хорек обдал своими зловонными выделениями, но запах уже выветрился. О немногих гниющих объедках позаботились муравьи и маленькая выдра, которая, переселившись сюда, тут же принялась за уборку. Она перегрызла свисавшие корни и устроила неплохую постель, но нора оставалась тесной, и расширить ее было трудно.

Больше всего выдр смущало, что в дупло старой, почти пустой внутри ивы вело круглое отверстие, выдолбленное на двухметровой высоте каким-то усердным дятлом. Они не знали покоя. Любопытная синица, заглянув в дупло, спросила: