Admin - kim kapari XXS

Рано утром мы поехали к Теду. Тысячи попу­гаев сидели на деревьях или летали в утреннем воздухе. Они действительно были, я не бредила. Мы ехали не меньше часа, мне показалось, что это невероятно долго. Для австралийцев длин­ные дороги — пустяк, они привыкли к большим расстояниям. Часто они проезжают сотни кило­метров, чтобы сделать что-то за десять минут и тут же повернуть обратно.

Приехав к Теду, Брайен, Бен и Стив размести­лись в гостиной. А меня Тед отнес в свою кровать. Я уверена, что он хотел от меня большего, но я устала как собака, даже с трудом шевелилась.

Когда я проснулась, парни как раз готовили еду. Они же не знают о моих алиментарных на­рушениях, пусть так и будет. Поэтому я тоже по­ела, а потом засунула пальцы в рот.

Понедельник, 29 июля 1996

Соседка Лоренца, миссис Катерина Мак- Рональд, учительница. Сегодня она взяла меня с собой в школу в Коттон-Валли. Она преподает

в первом классе, поэтому с девяти до трех я си­дела в одном помещении с малышней и должна была ответить на тысячу вопросов, как что назы­вается по-немецки. На перемене я чуть не получи­ла предупреждение или что-то в этом роде, хотя на этот раз никакого преступления не совершила. Я ведь понятия не имела, что в Австралии из-за жары и ультрафиолетовых лучей дети на школь­ном дворе обязаны быть в головном уборе. Всех, кто это правило нарушает, наказывают, но так как я всего-навсего маленькая глупая немецкая гостья, обошлось без этого.

Вечером Брайен, Бен, Тед, Стив и я поехали · к Нэнси. Я у нее поживу. У нее огромный участок земли с куском джунглей, ущельем и небольшой речушкой. А кроме того, три лошади. Тед и Брай­ен тоже остались, а Бен и Стив поехали к кому-то в гости в Сидней.

Кода мы с парнями и Нэнси гуляли в ущелье, я увидела первую змею. Да еще какую! Зелено- черный сетчатый питон, метра, я думаю, три. Он лежал на ветке и слегка шевелил языком. Стран­но, но я ни капельки не испугалась! Для остальных в питоне нет ничего особенного, а для меня это целое приключение.

Среда, 31 июля 1996

Вчера мы с Нэнси встали в половине шесто- го и сразу же поехали кататься. Мы не хотели ока­заться вне дома в полуденный зной, здесь это мо­жет плохо кончиться. Так как я не привыкла к этим седлам из вестернов, то предпочла выехать вооб­ще без седла. Лошадиный круп все равно гораздо мягче. У меня клевая лошадь по имени Дасти. Это мальчик. Нэнси сама его объезжала. Когда мы подъехали к дороге, Нэнси сказала, что Дасти еще не видел ни одной машины. Здорово, подумала я, и стала с нетерпением ждать первого автомобиля. 1X3 А вот и он. Дорога не асфальтирована, и я увидела приближающееся оранжевое облако пыли. Я каж­дую минуту ждала, что Дасти испугается, но он и глазом не моргнул. Я страшно удивилась, потому что привыкла к немецким лошадям, которые выхо­дят из себя, заметив за километр трехколесный велосипед.

Сегодня вечером мы ездили к Лоренцу и сно­ва что-то отмечали.

Отец не пришел. Где его носит?

Суббота, 17 августа 1996

Я здесь уже целых пять недель. За это время случилось ужасно много всего!

Четыре дня я провела у экс-жены Лоренца на море. Ее квартира — это чистое безумие. Два балкона. Стоишь на одном — видно море, стоишь на другом — тоже море! Захочешь к морю, нужно пройти пешком ровно три'минуты двадцать во­семь секунд. Я засекала.

Мне кажется, здесь я стала другим человеком. У меня такое чувство, что теперь я наконец нача­ла жить по-настоящему. Это солнце, жаркие дни и теплые ночи, климат, природа, хорошая трава и, самое главное, Тед сделали меня счастливой. Я не знаю, по-настоящему ли мы с Тедом вместе, да это не важно, если мы оба хотим быть независимы­ми. Но это первый в моей жизни человек, с кото­рым мне спокойно и надежно. Он заботится обо мне, если я сама этого не делаю, он всегда рядом, если мне нехорошо, он по глазам угадывает лю­бое мое желание.

Я ужасно горжусь, что сумела объяснить ему по-английски, что между нами не будет близости. Я правда не хочу. Для некоторых вещей я еще слишком мала.

Самое плохое, что у меня в голове все еще кру­тится Юлиус. Стоит мне подумать о Германии, и сразу становится плохо. Там все такое тесное, бе­зутешное, темное, давящее. Даже летом мне там холодно. Больше всего мне бы хотелось остаться в Австралии навсегда. Я нисколько не скучаю по

дому. И ни по кому не скучаю. Почему — сама не знаю! Даже не думаю об этом, чтобы не вспоми­нать» что через девятнадцать дней снова попаду во все это дерьмо и буду казаться себе бессильной, одинокой и брошенной. Мне кажется что здесь, в Австралии, все мои нервные окончания воспри­нимают окружающую действительность гораздо более интенсивно и осознанно, чем в Германии. Я чувствую себя нормальной, снова могу радо­ваться мелочам. Мои алиментарные нарушения не исчезли, но на это я и не рассчитывала.