Дима: ПОНЕДЕЛЬНИК

ОТ АВТОРА

Now you’re looking for God in exciting new ways

David Bowie “Lucy Can’t Dance”

Попытка написать художественное произведение во втором лице единственного числа

предпринимается не в первый раз. Сам я узнал о том, что это вообще возможно, благодаря

сборнику работ Бориса Дубина «Слово – письмо – литература», в котором среди прочего

отмечается: «…есть, например, экспериментальный роман Бютора «Изменение», именно так,

во втором лице, написанный, но это опять-таки исключение, к тому же крайне редкое…»1.

Затем, воспользовавшись Интернетом, я также отыскал сведения о романах «Человек,

который спит» Жоржа Перека, «Ребенок, которым ты был» Алена Боске, произведении

«Дневник мелкого буржуа между двух огней и четырех стен» Режи Дебре и, конечно, о

романе Итало Кальвино «Если однажды зимней ночью путник», который, как я понимаю,

является образцовым в этом вопросе. Мне не хотелось читать ни одну из перечисленных

работ, потому что к тому моменту я твердо решил написать собственную книгу во втором

лице, и был малодушный страх подпасть под влияние опыта предшественников. Так или

иначе, в результате (и все-таки во время работы над «Понедельником») мне удалось

ознакомиться только с романом Кальвино. Боязнь повториться сразу прошла. Думаю, «Если

однажды зимней ночью путник» и мой «Понедельник» – два совершенно разных

произведения, преследующих совершенно разные цели, и объединяет их разве что

заявленное повествование от второго лица и важная тема книг. «Второе лицо» в литературе

не самый простой метод, но мне кажется, у него есть довольно яркие перспективы. Можно

добиться глубокого, если не абсолютного, погружения читателя в произведение (эффект

компьютерных игр), а какой писатель не мечтает о чем-то подобном?

Москва – 2005

1 Дубин Б.В. Слово – письмо – литература: Очерки по социологии современной культуры. М., 2001. С.376.

Пн.

…уже полчаса ты идешь по незнакомому городу.

Это и не городок даже, а, скорее, заброшенный завод или недействующая

электростанция. Вокруг тебя блочные здания, с пыльными окнами и бетонными стенами,

поросшими травой. Здания грязно-серые. Почти все двери и ворота открыты настежь, но

внутри этих строений ничего нет. Изредка на полу или на дороге ты замечаешь черные,

маслянистые пятна. Наверное, все-таки завод, электростанции ведь не такие. Впрочем,

раньше тебе никогда не приходилось оказываться в подобных местах, поэтому ты не можешь

сказать со всей уверенностью. Где-то вдалеке высятся гигантские трубы. Они не дымят.

От улицы, по которой ты идешь, справа и слева постоянно ответвляются другие улочки,

поменьше. Скорее всего, твоя дорога – главная. «Главная артерия», - зачем-то решаешь про

себя. Крайне утомительно каждый раз вглядываться в эти проулки, но твоя голова

поворачивается рефлекторно. Наверное, ты надеешься кого-нибудь отыскать, хоть одно

живое существо (удивительно: мошкары нет, даже ее), вот и вертишь головой, изучая каждое

ответвление, каждый дом и угол. Но ни души. А все проулки одинаковые, и мусор везде

один и тот же. И все-таки ты упорно идешь по главной улице, никуда не сворачивая –

заводские строения одинаковой высоты никак не закончатся, трубы по-прежнему далеко

впереди. Прошло еще двадцать минут.

Боковые улочки ведут, как тебе кажется, к другим зданиям и выводят на параллельные

улицы. Иногда, далеко на горизонте, ты замечаешь нечто вроде песчаных косогоров или

холмов. Цвет бежевый. Что это за насыпи, понять невозможно – слишком далеко, зрения не

хватает, да и зачем? Ты все идешь вперед, школярски вертишь головой. Ты не чувствуешь

усталости, ноги не ноют, но при этом тебе очень холодно. И холод какой-то необычный.

Ощущение такое, будто он растекся по телу и засел, просто заполнил тебя изнутри и сидит.

А куда же запропастилось солнце? Небо сплошь в пресной дымке.

Вдруг мысль-укол: очень странно, но ты совершенно не помнишь, откуда идешь. Как

тебя сюда вообще занесло? Без сомнения час назад это еще было известно. Более того, час

назад твое движение полнилось смыслом: оказавшись по какой-то причине в заброшенном

городке, ты сознательно выходишь на центральную улицу и идешь именно вперед, никуда не

сворачивая. Нельзя точно сказать, была ли недавно эта заводская территория такой же

безлюдной. Наверное, люди все-таки встречались, говорили с тобой, может, о чем-то