Дима: ПОНЕДЕЛЬНИК

Сговоримся на том, что твоя внешность и в целом телесность для меня – неинтересная

загадка: я вовсе не обхожу эту тему, просто сразу исключаю моменты, не влияющие на ход

истории. Что же касается наблюдения изнутри – на данном этапе я вынужден сделать

неутешительные выводы и принять меры. Это моя работа. Сейчас твое положение трудно

назвать даже жалким, такое убогое существование трудно представить, а описывать крайне

неудобно. Но все происходящее в данный момент запрограммировано помимо твоей воли.

Спорить и сопротивляться бессмысленно. Сейчас именно ты бесцельно переводишь взгляд с

бармена на другого посетителя, а потом угадываешь собственное отражение в окне

кафетерия.

За стеклом, украшенным нелепыми новогодними лампочками, все та же муторная вьюга,

машин и людей не видно. Ты расплачиваешься по счету, поправляешь мокрый, оттаявший

шарф, натягиваешься шапку пониже и выходишь на улицу. Движения медленные,

скованные. Ты переходишь на противоположную сторону улицы, то и дело увязая в

новоиспеченных сугробах. Ковыляешь к ближайшей троллейбусной остановке, чтобы ехать

домой. Но ждать приходится, наверное, час. Холод пробрал насквозь, – бессмысленны

попытки сопротивляться морозу и дрожи, все тщетно. Коленные чашечки дергаются, словно

недобитые воробьи. А стучащие зубы задают им ритм.

Мимо грузно тянется снегоуборочная машина, и к твоим ногам отлетают серые, гнилые

ошметки снега, ног, впрочем, ты не чувствуешь, только большие пальцы изредка

напоминают о себе тусклым зудом. Тьма отступает, наконец-то появляется троллейбус, часто

в нерешительности тормозит, скулит натужно. Опять в одиночестве населяешь салон, и на

вспоротом, изувеченном диванчике тебя настигает болезненная дремота. Очень много сил

потрачено на борьбу с холодом. Ты все-таки засыпаешь.

Просыпаешься на конечной остановке, в часе езды от собственного дома. Водитель

грубо трясет тебя, выпрыгивает из троллейбуса и исчезает в маленьком, станционном

домике. Ты в полном одиночестве. Скорее всего, троллейбус поедет обратно, но когда –

неизвестно. Ты выбираешься на воздух, по-детски жмуришь глаза: вокруг много света,

солнце где-то близко, но зимой сквозь толщу облаков его редко заметишь. Снег валить

перестал. Незнакомый, индустриальный район. Прости за мою болтливость, я снова тебя

перебью. Ты помимо своей воли находишься в нужном месте, в нужное время, только вот не

соображаешь ни черта, но это поправимо, это мне только на руку.

Тебе нужно отлить. Что ж теперь поделаешь? Раз хочешь писать, продолжай хотеть и

дальше, тут я тебе точно не помощник. Я в последнее время вообще распустился, нигде тебе

на встречу не иду, даже в мелочах подсоблять не желаю, на меня, между прочим, уже доносы

пишут, от дел отстранить пытаются. Но это бумажная волокита на недели: пока примут

окончательное решение, все свои планы я уже приведу в исполнение. Далеко ли идущие

планы? Не знаю. Я хоть и обладаю большей властью, чем ты, но вопросы задавать не

перестаю и прекрасно знаю – ответы выискивать придется мне же. Искать не брошу. Так что

даже не рассчитывай в ближайшее время мочиться нормально, по-житейски.

Оглядываешься по сторонам в поисках другого троллейбуса или человека, у которого

можно уточнить время. Часы на остановке показывают 6.15, и это, естественно, наглая ложь.

Зачем тебе сейчас знать, который час, ты объяснить не можешь и не пытаешься. Возможно,

подобная информация служит каким-никаким ориентиром в совершенно незнакомом районе.

Вокруг никого нет. Ты идешь в сторону омертвевшего, троллейбусного парка. Очень нужно

помочиться, уже невмоготу, но тебе подавай укромное место. Ты пролезаешь сквозь дыру в

ограждении, надеясь спрятаться за одной из машин.

Тебе заранее стыдно. Ты представляешь, каким столбом поднимется пар от мочи, как

кто-нибудь прибежит и станет отчитывать, как моча окаменеет на троллейбусной шине ярко-

8

желтыми кристалликами и провисит здесь до самой оттепели. К холоду, вони изо рта и

судорогам теперь прибавилась боль в мочевом пузыре. Но через мгновение все это

забудется. Обогнув машину, ты вздрагиваешь от неожиданности. От страха. Сердце, екнув,

начинает биться очень сильно и не угомонится до тех пор, пока ты не покинешь это место…

Сейчас. Прямо перед тобой на земле лежит человек. Его замело снегом. Это труп.