Соколова Е.Е. - 13 диалогов о психологии

С: Ну, все эти рефлексы.

А.: А что такое рефлекс?

С: Физиологическое явление.

А: Оно такое же физиологическое, как и психологическое. Это в нашем обыденном языке оно стало отождествляться с сугубо физиологическими явлениями. Но ведь слово “рефлекс” означает “отражение”, отражение каких-то условий, прежде всего внешнего мира, которые организм учитывает в своих реакциях на них. Да, действительно, Сеченов проводит аналогию психической деятельности с элементарными рефлексами типа безусловных рефлексов чихания или глотания… С: Иты хочешь сказать, что это правильно?

А.: Ты не дослушал до конца. Аналогия, кстати, еще не означает отождествление. К тому же, чтобы ее понять, надо основательно поработать с текстами.

Попробуем это сделать. Итак, рефлекс — это всегда процесс, происходящий, кстати, в реальном пространстве и времени, процесс отражения каких-то свойств внешнего мира. Под этим же углом зрения мы можем взглянуть и на психическую деятельность, что и делает Сеченов в “Рефлексах головного мозга”. Впоследствии эти же мысли получат свое развитие в 1873 году в работе “Кому и как разрабатывать психологию”, ставшей, как я уже говорил, новой программой построения психологии как самостоятельной науки. Смысл понимания Сеченовым психической деятельности как рефлекторной И.М. Сеченов: Мысль о психическом акте как процессе, движении, имеющем определенное начало, течение и конец, должна бытъудержана как основная… Мысль о психической деятельности с точки зрения процесса, движения, представляющая собою лишь дальнейшее развитие мысли о родстве психических и нервных актов, должна быть принята за исходную аксиому, подобно тому как в современной химии исходной истиной считается мысль о неразрушаемости материи [6, с. 30].

248 Диалог 6. Что может наблюдать психолог? Конечно, поведение

А.: Точнее будет сказать, что эта мысль представляет у Сеченова не аксиому, а вполне

доказанное положение.

С: Несколько похоже на функционализм. Представители его тоже говорили о психической деятельности.

А.: Верно. Но у них речь шла о сугубо духовной деятельности, актах души, которые неизвестно откуда берутся и никак причинно не объясняются. У Сеченова речь идет о психической деятельности как вполне реальной деятельности живого организма, “вписанной” во всеобщую взаимосвязь явлений действительности. Пойдем же за Сеченовым в доказательстве этого его основного положения.

Во-первых, в любой психической деятельности есть “начало”, то есть, как и в элементарном рефлексе, “возбуждение чувствующего нерва”. Как правило, это происходит благодаря стимулу из внешнего мира. Сеченов предположил, что без стимулов извне психическая жизнь вообще невозможна (что было впоследствии подтверждено чрезвычайно редкими и жестокими “экспериментами природы”: люди, лишенные почти всех чувств, круглые сутки спали и просыпались только при прикосновении к “чувствующему нерву”). Такое же возбуждение, по Сеченову, всегда можно отыскать в любом кажущемся самым что ни на есть произвольным и свободным психическом акте.

И.М. Сеченов: Мой противник говорит: “Явэту секунду имею мысль, хочу согнуть через минуту палецруки и действительно сгибаю его…; при этом сознаю самым непоколебимым образом, что начало всего акта выходит из меня, и сознаю столько же непоколебимо, что я властен над каждым моментом всего акта. В доказательство выхождения всего акта из себя он приводит, что то же самое может повторить во всякое время года, днем и ночью, на вершине Монблана и на берегах Тихого океана, стоя, сидя, лежа и т.д., одним словом, при всех мыслимых внешних условиях… Отсюда он выводит независимость хотения от внешних условий…

Я постараюсь, насколько возможно, показать читателю, что мой почтенный противник, несмотря на столько доводов, говорящих в пользу его мнения, сгибает, однако, свой палец передомноймашинообразно… [5, с. 132-133]. А.: То есть рефлекторно.

И.М. Сеченов: Во-первых, разговор мой с противником о бесстрастном хотении не может начаться ни с того ни с сего, ни в Лапландии, ни в Петербурге, ни днем, ни ночью,

Смысл понимания психической деятельности как рефлекторной 249

ни где бы, ни когда бы то ни было. Всегда причина такому разговору есть. Мне возразят: но ведь разговор в воле вашего противника: он может говорить или нет. На это ответить легко; для обоих этих случаев должны быть особенные причины…

Заговоривши же раз, он может говорить о занимающем нас предмете и без всякого дальнейшего внешнего влияния, может закрыть глаза, заткнуть уши и пр. … Но какая причина тому, спросят меня теперь, что он мысль свою выразил именно сгибанием пальца, а не другим каким-нибудь движением. На это ответить я могу лишь в самых общих чертах… Люди, разговаривающие с азартом, только в крайних случаях двигают ногами, руками же всегда. Ясно, что рука скорее подвернется для выражения мысли, чем нога. В руке … кисть опять-таки имеет преимущество подвижности и частоты употребления перед прочими частями… Стало быть, пояснить мысль, подобную разбираемой, движением пальца, и именно сгибанием, как актом наиболее частым, в высокой степени естественно. А что значит естественно? То, что за мыслью движение пальца следует само собой, т.е. невольно… Итак, противник мой действительно обманут самосознанием; весь его акт есть в сущности не что иное, как психический рефлекс, ряд ассоциированных мыслей, вызванных первым толчком к разговору и выразившийся движением, вытекающим логически из мыслей наиболее сильных [5, с. 133-135].