Агафонов Николай - Иоанн Дамаскин

— Я не пожалею золота, если вы сможете вылечить меня.

— Золото имеет власть над людьми, но от гнева Божия им не откупишься, — спокойно произнес Соломон, отводя взгляд от больного.

— О чем ты говоришь, жалкий еврей? — возмущенно прохрипел Изиф. — Чем я мог прогневить Бога, когда свято соблюдаю Его законы, начертанные в священной книге рукой великого пророка Мухаммеда?

— Ваш пророк Мухаммед признавал закон, данный Богом через пророка Моисея, который строго запрещает обоготворять творения человеческих рук и поклоняться им. Но последователи Назарянина пренебрегают этой Божественной заповедью и создают себе кумиров, а это мерзость перед Богом.

— Да обрушится гнев Всевышнего на этих отступников, но я здесь не вижу своей вины, — воскликнул Изиф.

— Вина правителя не только в его личных деяниях, но и в делах подвластных ему народов.

— Значит, ты не желаешь помочь мне? — раздраженно и одновременно с угрозой произнес Изиф.

— В этом деле мало что зависит от моего желания. Я могу тебе помочь, но только при исполнении одного условия.

— Ты, пыль под моими сандалиями, еще смеешь ставить мне условия? — гневно воскликнул эмир, но тут же поспешно и более примирительно добавил: — Что ты еще хочешь просить у меня, я и так обещал тебе щедрое вознаграждение золотом.

— Открой же свои уши, почтенный Изиф, ибо то, что я скажу тебе, — это выбор между жизнью и смертью. Я долго изучал тайны вещей и познал великую магию чисел. Мои познания могут помочь человеку, но только если Сам Бог не будет препятствовать этому. Вот те условия, при которых я смогу вылечить тебя: ты должен уничтожить идолопоклонство и изгнать иконы из храмов подвластных тебе земель. И тогда годы твои будут приумножены по числу дней твоей болезни.

— Ты хочешь, иудей, сказать, что я проживу еще сорок лет? — недоверчиво спросил Изиф.

— Не только жить, но и править, ибо Бог даст тебе большую власть над твоим народом. Если же не исполнишь сего, то смертный час твой не будет ждать следующего захода солнца.

Больному эмиру вдруг страстно захотелось поверить этому странному обещанию. Он, как утопающий, был уже готов схватиться за соломинку, но угроза, прибавленная к сладостным обещаниям, опять возбудила в нем горделивую спесь.

— Я тебе не винная ягода, которую можно сдавить, и не верблюд, которого можно запугать, гремя старым бурдюком. Я исполню твои условия, но, если ты не исполнишь своих обещаний, — клянусь Богом! — драть кожу буду с тебя, как дровосек кору с деревьев, и скручу тебя, и буду бить, как бьют чужого осла, прогоняя его от арыка с водой. Теперь же, прежде чем я что-либо сделаю, мне необходимо убедиться, что твои речи не пустая брехня бездомного пса.

— Твои слова справедливы, эмир, — облегченно вздохнув, сказал Соломон и начал вместе со своим помощником изготовлять отвар из каких-то трав.

Когда зелье было приготовлено, он предложил выпить его Изифу. Тот вначале заставил испить зелье иудеев, а затем выпил сам. Вскоре эмир почувствовал облегчение своей болезни. Обнадеженный этим, он задумался, как ему выполнить поставленные условия иудеев. «Если сейчас приказать вынести иконы из храмов, — размышлял Изиф, — то вскоре об этом узнают в Дамаске, и неизвестно, как на такое самоуправство отреагирует халиф. Тем более этот Сергий Мансура не потерял своего влияния на Абд аль-Малика до сего дня. Уж скольких халифов сменил этот хитрый старик, и при всяком в почете. Великий логофет христиан, конечно, постарается изложить халифу все дело в самом для меня неприглядном виде. Надо бы позвать Шамира, он только что приехал из Дамаска, и разузнать у него, какие там настроения в отношении христиан».

Шамир ибн Юсуф, купец, занимающийся шелками, вошел в покои эмира, низко кланяясь.

— Чем могу служить моему господину? — широко улыбаясь, промолвил он, цепко оглядывая больного, как бы оценивая, сколько тот еще сможет протянуть. — Я привез замечательные шелка от ромеев, хотя торговать с христианами становится все труднее. Уж больно часто меняются у них правители. И каждый хочет добавить налог на торговлю. Едва хватает на хлеб, прямо не знаю, что делать.

— Ладно, не прибедняйся, Шамир, думаю, денег у тебя не меньше, чем в моей казне. Я тебя позвал, чтобы узнать, как обстоят дела в Дамаске. Здоров ли наш владыка Абд аль-Малик, да продлит Аллах его годы?

— Милостью Всевышнего, наш халиф здоров, — настороженно ответил торговец, не зная, куда клонит свою речь Изиф.