Федор Соколов - Выбор Бога

тельно убранное, засеянное мелкой травой. Аккуратные каменные

дорожки. Могилы обозначены бронзовыми плитами, по пять имен

на каждой.

Ольга и Февронья, крестясь, медленно шли по дорожке и

вглядывались в написанные на плитах имена.

Ольга, воспитанная на патриотических советских фильмах, с

некоторым предубеждением относилась к немцам. Враги есть

враги. Но вот их отношение к кладбищу советских военно-

пленных как-то не уложилось в шаблоны советского воспитания.

Хотя бы то, что каждый солдат лежал в своей отдельной мо-

гиле, что Ольга вычислила по расстояниям между бронзовыми

плитами. И еще, что последний приют русские воины нашли на

городском кладбище. Наша героиня заметила, что край

захоронения занимают могилы с высокими старинными ка-

менными надгробиями.

«А как они найдут могилу Прохора Коваленко?», – спросила

себя Ольга, медленно идя между рядами могильных плит.

Кладбище было обширным, таблички можно было бы читать

несколько дней! Ольга только на следующий день заметила, что

все ряды могил с немецкой педантичностью были помечены

небольшими табличками с номерами.

Вдруг она увидела, что старая монахиня неожиданно свернула

с главной дорожки на траву и, пройдя с десяток метров, будто

зная куда, опустилась на колени, затем ничком рухнула на землю.

Ольга бегом подбежала к Февронье, думая, что той стало

плохо.

23 Немецкий лагерь военнопленных времен Второй мировой войны в Тюрингии.

Больничное кладбище этого лагеря действительно находится в городе

Херлесхаузене.

103

Монахиня гладила руками бронзовую плиту, одной из надпи-

сей на которой была «Prohor Kowalenko», и напевно причитала:

– Мий дорогий, улюблений, эдиний! Нарешти ми зустрелися!

Лежи спокийно, виростила я твоих дитэй! Прости, що не змогла

до тэбе ранише прийти…24

Ольга тихонько стояла рядом, не мешала, сама плакала и пе-

реживала, сожалела, что не догадалась прихватить с собой хотя

бы бутылочку воды.

Февронья причитала, рассказывала о своей жизни, детях еще

долго, затем поднялась:

– Извини, милая!

– За что, матушка, я же понимаю, почти шестьдесят лет про-

шло. Я и сама плакала.

– Пойдем в гостиницу, Оленька, устала я сегодня.

В отеле их ждало несколько приятных известий. Из школы

пришла дочь хозяина, она, естественно, учила в школе

английский, говорила на нем хорошо. От нее узнали, что

постояльцы гостиницы, приезжающие с целью посещения

братского кладбища получают скидку в двадцать процентов.

Монахиням Ульрих сделал скидку в пятьдесят, тем более, что

Ольга и Февронья были единственными его постояльцами. Еще

они узнали, что в стоимость номера входит и завтрак, что

существенно облегчило жизнь монашенки и послушницы, сняв с

них заботу о хлебе насущном. Ольга выяснила, где находится

магистрат и то, что он работает с семи утра.

На следующий день проснулись в шесть, позавтракали белым

немецким хлебом с сыром и вареньем. Ольга малодушно потянула

к себе тарелку с аппетитной ветчиной, но наткнулась на

осуждающий взгляд старой монахини и начисто потеряла аппетит

на мясо.

– Надо будет хозяину сказать, чтобы мясо впустую не резал! –

сказала Ольга.

Февронья согласно кивнула:

– И сыр – скоромное, но надо поесть, у нас дел много.

24 Мой дорогой, любимый, единственный! Наконец-то мы встретились! Лежи

спокойно, вырастила я твоих детей. Прости, что не смогла к тебе раньше

придти… (укр.)

104

Ольга предложила вместе наведаться в магистрат, но монахиня

ответила, что она пойдет на кладбище, дорогу найдет, вчера

запомнила, а Ольга пусть сходит сама, разузнает, что сможет о

судьбе Прохора. Ольга волновалась за старую монахиню, но

понаблюдав, как та решительно зашагала в нужном направлении,

беспокоиться перестала.

Ольга без труда нашла в магистрате департамент, который

занимался городским кладбищем с единственной работницей,

хорошо разговаривавшей по-английски. Ольга получила

информационную брошюру о военном кладбище Херлесхаузена

на русском языке, а, самое главное, ей нашли карту во-

еннопленного Прохора Коваленко. Все карты были подшиты в

толстенные папки в строгом алфавитном порядке и представляли

собой желтые картонные бланки с краткой, но полной

информацией о каждом военнопленном, фотографией и

отпечатками пальцев. С неожиданно хорошей по качеству и