Федор Соколов - Выбор Бога

пятнадцать.

Гостья глядела на игуменью глазами бездонной синевы.

– Здравствуй, Валентина! – женщина говорила с легким вос-

точным акцентом.

– Здравствуй, Мария, давно я тебя не видела, а так скучала!

– Вижу, что выглядишь лучше, не так, как при нашей послед-

ней встрече, – Мария была у игуменьи последний раз как раз

после ее инсульта. Валентине уже подыскивали замену, думали не

жилец, но она на удивление быстро поднялась на ноги.

– Но это, же ты тогда помогла мне выздороветь!

– Ну, не только я. Алексий ведь тоже примчался, в лучшую

больницу тебя пристроил.

– Замучил Алексий своими заботами о моем здоровье, все

равно старею и помру. Ты уже, вон, моложе меня, – проворчала

Валентина.

– А ты его слушайся, он знает, за что борется, за покой и про-

цветание вашего монастыря. Занимайся собой, не пренебрегай

мирскими докторами, они умеют тела лечить.

– Да, слушаю я его, слушаю, ты прекрасно и сама об этом

знаешь, а поясница все равно болит!

– Утром пройдет!

А у тебя в обители все хорошо, – Мария перевела разговор на

другую тему, – и у вас все хорошо, монастыри строятся, людей в

храмы приходит все больше, власти не притесняют.

– Ну не скажи, не все здорово. Теперь в Эстонии две право-

славных церкви, нашу не регистрируют и имущество не отдают,

храмы арендуем.

– А что, двадцать пять лет назад было лучше? Могли разогнать

ваш монастырь в любой момент! Не так ли? Выжили и

справились. Сейчас никто вас не гонит и не закрывает, и можешь

не бояться, не выгонят! А что храмы вашей церкви не при-

надлежат по бумагам и по решениям властей, то это ничего не

значит. Сама знаешь! Где главный церковный храм строится? В

душах человеческих! Сможете там построить, будете

благоденствовать. Что касается зданий храмов и монастырей, то

59

не беспокойся, все ваше будет ваше. И церковь вашу

зарегистрируют. Не сразу, правда, придется лет пять подождать.

И обитель твоя еще больше процветать станет. Сейчас крыши

краской красишь, пройдет десять лет, и медью купола покроешь.

И золотом. Но это уже без тебя, извини! – Мария, как всегда, была

прямолинейна.

– Спасибо, это хорошая весть для меня.

– Что не успеешь золотом купола покрыть? – улыбнулась гос-

тья.

– И это тоже, – приняла грустную шутку Валентина.

Женщины помолчали. За небольшую паузу. Валентина успела

удивиться тому, что одежда Марии была современной, хоть и

простой, и сшитой на швейной машине.

– Удивляться нечему, твои сестры шьют, – нарушила молчание

Мария. – Ты не знаешь, а они шьют. Что же мне, вечно в древнем

балахоне ходить?

– Да, господь с тобой Мария, пусть шьют, я им помогу, если

скажут.

– Не скажут, ты же знаешь. – Я еще и из-за этой девушки

пришла, Ольги, – Мария опять сменила тему. – Наша она, наша.

Не гони ее. А отпусти недели на две-три в мир. Пусть поживет

там. Плохого ничего она не сделает, ей тоже. А что грешного в

том, если она в любви своей пройдет до конца, а так и будет?

Потом пусть вернется в монастырь. А что дальше, ни мы, ни она

не мы не знаем. Сынок мой решит!

– Спасибо, Мария, а то мне было не придумать, что делать в

таком деле. И монастырь жалко. И девушку...

– Да все у нее будет хорошо, хотя, временами будет и ой как

трудно, но со всем она справится, все сумеет и преодолеет. В этом

и ты ей поможешь, сумеешь.

– Сегодня у тебя только хорошие новости, Мария.

– Наверно так, – опять перемена темы. – Еще скажи Февронье,

что Прохор ее погиб в 1943 году в Германии в лагере

военнопленных. Похоронен он на кладбище в городе

Герлесхаузен. Ряд 7, место 137. Пусть на кладбище съездит,

помолится за его упокой. А заодно и за всех христиан там

похороненных. На это кладбище ни разу православный

священник не приезжал.

60

– Не волнуйся, доедет, – Мария отреагировала на возникшую у

Валентины мысль о том, что Февронья совсем уже плоха, – а в

помощь ей дай Ольгу. У нее с английским языком все в порядке,

в Германии его понимают.

Игуменья была удивлена последней идеей Марии, но спорить

не стала, молча кивнув в знак согласия.

– Все, Валентина, пора мне.

– А куда теперь?

– В Испанию, под Валенсию, там тоже меня ждут.

– Увидимся еще?

Мария пристально и с жалостью взглянула на игуменью и

через мгновение, полное грустных мыслей обеих женщин,

ответила:

– Еще раз увидимся, последний, извини!