Виктория - o 6c05a670f54cb787

- Знаешь, что мы с тобой такое?

- Что?

- Ветер.

- Ветер?

- Да. Он свободный.

- Но почему мы с тобой не птицы? Птицы тоже вольны и независимы. У них есть целое

небо.

- Нет-нет. Ты ошибаешься. У них есть небо, но нет главного. Мы не птицы. Ведь птицы

умирают, а ветер живет вечно.

Я лечу. Парю. И я не птица. Я - ветер. Мне не нужен кислород, он во мне, он вокруг меня, он повсюду, и это сводит с ума, мятные нотки будоражат кровь. Я хочу навсегда остаться

здесь: в небе. Я хочу чувствовать себя свободной и живой. Вечной. Я хочу быть невидимой

силой, с которой ничто не сможет сравниться.

Но я просыпаюсь.

Открываю глаза, вижу перед собой испуганное лицо Киры и начинаю судорожно кашлять.

- Черт бы тебя побрал! – орет блондинка и откидывает назад золотистые волосы. – Вы, что, все с ума посходили? Умирать вошло в моду?!

Подрываюсь. Хватаюсь рукой за горло и чувствую внутри себя пожар. Мне

катастрофически недостаточно кислорода. Мне необходимо дышать.

- Может дать тебе воды?

- Что…, - зажмуриваюсь и болезненно горблюсь. – Что произошло?

- Я у тебя хотела спросить, - взволнованно тянет Кира и гладит мои плечи.

- Я ничего не понимаю.

Глаза становятся мокрыми. Мне ужасно трудно дышать. Легкие сжимаются, отказываются

принимать кислород. Приходится глотать воздух так громко и глубоко, что болит грудная

клетка.

- Мне сказали, что тебя вынес какой-то высокий парень из круглой комнаты, - тихо

сообщает блондинка. – Ты была без сознания, когда я подошла. Не дышала.

- Круглая комната…, - в трансе повторяю я, и протираю руками потное лицо. – Кто-то

пустил газ в помещение. Я…, я вспомнила. Мне дышать было ничем. Я задыхалась. А

потом стало жутко холодно и темно, и…

Неожиданно замираю. Поднимаю глаза на уставшую подругу и медленно спрашиваю:

- Кто меня спас?

- Не знаю, Лия. Никто не видел его лица.

- Это Макс, - я внезапно улыбаюсь и ощущаю слезы на щеках. – Это он, точно! Я знаю, я

чувствую!

- Лия, - Кира жалостливо смотрит прямо мне в глаза. – Максим умер.

- Нет, - я качаю головой. – Это он. Я уверена! Никто другой не стал бы вытаскивать меня.

Я больше никому не нужна.

- Возможно, это Астахов.

Смеюсь. Истерично смеюсь.

- Не думаю, что мое возвращение с того света его обрадует.

- О чем ты?

- К черту этого предателя. Я разберусь с ним позже, - пьяно встаю на ноги. Шатаюсь и

хватаю подругу за плечи. – Мне нужно срочно найти его.

- Кого его? Астахова?

- Нет. Макса!

Оглядываюсь. Все плывет перед глазами. Кружится. Я медленно и тяжело дышу. Стараюсь

ровно стоять на ногах, но все равно неуклюже покачиваюсь.

- Лия, пожалуйста, - тянет Кира. – Тебе нужно отдохнуть. Пойдем, я отвезу тебя домой.

- Нет. Я должна…, должна…, - без сил падаю.

- Тише, - блондинка подхватывает меня, крепко держит как в тот раз, в парке. Даже, несмотря на перебинтованную правую руку, подруга пряма и решительна. В ней столько

силы, сколько во мне никогда не будет. И силы, увы, не физической. А силы духовной. Она

аккуратно взваливает мое холодное тело на себя и выдыхает. – Идем. Поспишь,

наберешься сил.

- Но, Максим…

- Поговорим обо всем утром, хорошо?

- Кира, - я слабо смотрю на подругу и чувствую внеземную пустоту. Она давит на меня, прижимает к земле, не позволяет дышать. – Я ведь не хотела просыпаться.

Блондинка тащит меня к выходу. Молчит. Тяжело дышит. Но затем неожиданно грустно

шепчет, и это последнее, что я слышу, перед тем, как проваливаюсь в темноту:

- Смерть – слишком щедрый подарок.

В моей жизни было много хорошего, но, боюсь, сейчас оно стерлось из памяти.

Пытаясь затуманить рассудок гневом и мыслями о мести, я окончательно потеряла связь с

реальностью. Смерть Максима казалась мне вымыслом, предательство Астахова – глупой

шуткой. Я отдала бы все за то, чтобы не просыпаться и умереть там, в круглой комнате, быстро, легко. Заснуть и не очнуться.

Но кто-то решил иначе. Решил за меня.

Возможно, это даже хорошо. Я устала принимать решения, и не факт, что смерть –

оказалась бы правильным вариантом. Мой спаситель предпочел дать мне второй шанс. И

пусть я не понимала, шанс на что именно, я должна была им воспользоваться уже не ради

Макса, не ради Стаса, не ради Леши или кого-либо другого. Я должна была им

воспользоваться ради себя.

Сейчас я смотрю на свое отражение в зеркале, и вижу, что мои руки опущены.