Виктория - o 6c05a670f54cb787

задумываюсь над этим. Лишь плачу в его объятиях. Приподнимая глаза, замечаю за

спиной парня ещё несколько десятков человек. Все пришли почтить память своего

предводителя. Стая пришла проститься со своим сердцем.

- Куда же ты от меня уходишь? – ревет Древаль, и Максим кладет руки ему на плечи.

Сжимает их, прикусывает губу так сильно, что я даже с такого расстояния замечаю

выступившие капли крови. – Прости меня, сынок. Прости! Прости, что не сберег тебя.

Прости, что не уследил!

Рядом с Александром на колени падает его сестра. Она обнимает брата, громко втягивает

воздух и начинает плакать.

С каждым её всхлипом, моё сердце судорожно сжимается. Я хочу подойти к Максу, хочу

поддержать его, прижать к себе, но не могу даже сдвинуться с места. Попросту не могу.

- Прости меня, Стасик!

Неожиданно Кирилл выпускает меня из объятий, садится на одно колено. Он

прикладывает руку к сердцу и медленно опускает голову. То же за ним повторяют все

члены стаи. Каждый держит на груди ладонь, каждый прикрывает глаза и думает о своем

предводителе, который не щадил свою жизнь, который собрал всех их вместе, который

олицетворял свободу, любовь и мудрость.

Я присаживаюсь на колено, прикладываю руку к груди и вдруг вижу перед собой белые

хлопья. Поднимаю голову, и понимаю, что идет снег. Первый снег.

Так небо плачет вместе с нами. Так природа страдает, потеряв достойного человека.

Мы молчим несколько минут.

Когда родственники поднимают на ноги Александра, земля полностью покрывается белым

ковром. Люди начинают расходиться. Все стремятся поскорей выйти с кладбища,

почувствовать запах жизни, а не запах смерти.

Стая следует к выходу, когда рядом со мной и Кирой появляется Макс.

Он наклоняется к уху блондинки и холодно отрезает:

- Собери стаю в парке. Сегодня. Через час.

Затем он уходит. Берет отца под руки и буквально тащит к выходу.

Кира недоуменно смотрит на меня, а я вытираю мокрые глаза.

Мне даже страшно подумать о том, что творится в голове у Бесстрашного. Но теперь он

главный. Он наш главарь. Мы обязаны послушаться и прибыть на место ровно через

шестьдесят минут. Таков приказ.

ГЛАВА 20. СВЯТОЙ КЛУБ.

Мы сидим на железной перекладине. Кира пьет виски, Кирилл брынчит какую-то

грустную мелодию на гитаре. Стая молчит. Снег все так же медленно сыплется на землю, небо все так же плачет, а мы не в состоянии произнести и слова.

Достаю телефон и набираю домашний номер. Трубку поднимает Карина.

- Да?

- Я задержусь, - шепотом сообщаю и беспокойно наблюдаю за тем, как жадно подруга

выпивает алкоголь.

- Что-то случилось? – озадачено спрашивает сестра. – Что-то серьёзное?

- Не знаю. Макс попросил собраться.

- Зачем?

- Понятия не имею. Он ещё не пришел. – Прикусываю губу. – Предупреди маму. Придумай

что-нибудь, чтобы она не волновалась.

- Хорошо. Но ты все равно сильно не задерживайся. – Карина вздыхает. – Как прошли

похороны?

- Ужасно. Поговорим об этом дома, ладно?

- Да, конечно. Ждем тебя.

Я прячу телефон в карман и горько улыбаюсь Кириллу. Тот начинает напевать какую-то

новую песню, и я прислушиваюсь к его бархатистому, красивому голосу.

И лампа не горит.

И врут календари.

И если ты давно хотела что-то мне сказать,

То говори.

Слышу, как всхлипывает подруга. Она ненавистно отрывает губы от горла бутылки и

смотрит вдаль так испепеляюще и так разбито, что у меня сжимается сердце.

- Кира…

- Он не должен был умереть, - холодно чеканит блондинка и стискивает зубы. – Он не

имел права, уходить. А раз уж так случилось, то не таким способом! Он, черт подери, Шрам! Он храбрый, сильный предводитель! Он не мог сдохнуть из-за паршивого сепсиса!

Не мог!

- Не надо, - я кладу руку на плечо девушки. – Пожалуйста, давай не будем бросаться

громкими словами.

- А какими тогда бросаться? – Кира растеряно смотрит на меня. – Какими?! – она с силой

кидает бутылку и та с грохотом разбивается об асфальт. Втянув воздух, подруга твердо

отрезает. – Я убью Наташу. Клянусь. Я убью эту суку.

Я собираюсь сказать что-то ещё, но замолкаю, так как замечаю приближающуюся фигуру

Максима. Он идет быстро, решительно. В руках несет две огромные черные сумки. Встаю

с перегородки и плетусь ему на встречу. Что-то внутри подсказывает: надвигается гроза, но я пытаюсь подальше запихнуть это чувство. Что может быть хуже того, что уже