Борис Парамонов - Борис Парамонов на радио Свобода -июнь 2003- декабрь 2004

Шпенглера, при всем его поражающем сходстве с Бердяевым в отнесении Толстого к предтечам большевизма, как сейчас говорят надо делить на четыре - а то и на восемь. Он очень следит за несгибаемостью своей концепции - культура, мол, - органический и религиозный строй бытия - перешла в сухую рационалистическую цивилизацию с техникой, но без религии, вне любой органики. И Толстого он старается брать как имитатора культуры: дворянское происхождение, мол, обязывает, отсюда его народничество, религиозная проповедь и прочее, - но душа его принадлежит большому городскому миру новоевропейской цивилизации. Это несомненная стилизация Толстого, и особенно если мы вспомним, что говорил сам Шпенглер о так называемых магических религиях - иудаизме, исламе и христианстве, в которых индивидуальное движение духа совершенно немыслимо, ибо всякое духовное движение уже есть действие Бога на человека. В магических религиях главным свойством будет как раз то, что русские религиозные деятели начала века - и не без святоотеческой традиции, конечно, - называли соборностью. Истина познается соборно, она и есть согласное движение коллективной народной души. Кстати сказать, западную, романо-германскую культуру, Шпенглер не считает христианской - именно в силу напряженного развития в ней личностного, так называемого фаустовского начала. Ну а в таком случае толстовский так называемый большевизм можно очень даже без больших затруднений вывести из русской христианской традиции, - особенно если вы не считаете себя связанным единоспасающей истиной христианства. Это, кстати, и делалось - уже последующими русскими гениями, советской формации, главным, да, пожалуй, и единственным из которых был Андрей Платонов. Его чевенгурцы - органический - не разорвать! - синтез христианства и большевизма, апокалипсиса и нигилизма (что и есть христианство в русском его варианте - о чем писал ни кто иной, как Бердяев). И недаром умные критики, допуская даже искренность платоновского большевизма, слишком уж много в нем христианства видели. И это было правильное видение.

Ну а теперь вернем Толстого в современность, в нынешний день. С кем вы, мастера культуры? - зададимся провербиальным вопросом. И Толстого мы Аль Каиде и фундаменталистскому исламу не отдадим. Конечно, он написал "Хаджи Мурата", и его герой - настоящий герой. Но он написал и "Кавказского пленника", в котором обаятельный русский офицер Жилин даже девчонку-чеченку развлекает, строя ей какую-то игрушку - пляшущих на воде куколок, каковую игрушку при желании можно ведь и за схему гидроэлектростанции выдать. Жилин - западный человек, то есть, другими словами, русский. И другое, куда важнейшее не было ясно тогда, в относительно патриархальные толстовские времена. Ну что такое взять выкуп за Жилина и Костылина? Мелкая игра, по-сегодняшнему не стоящая свеч. Истина ведь в том заключается, что сегодня международный терроризм связан - или по крайней мере хочет себя связать - с международным преступным бизнесом. В Латинской Америке он себя уже и связал: все эти марксистские "сияющие пути" - не более чем драгс-траффикинг. На Ближнем Востоке дело серьезнее: нефть. И что бы ни говорили о международном империализме, прикидывающемся ныне мирной овечкой глобализации, - кто из культурных людей не предпочтет какой-нибудь Эксон Аль-Каиде? Усама создает из себя образ мусульманина-идеалиста, врага Большого Сатаны - Соединенных Штатов. Но ведь о таких еще Гоголь писал: аренды, аренды хотят эти патриоты! А Лев Толстой никогда не был на стороне грязного бизнеса.

Недавно американские солдатики, одурев от непривычной колониальной службы, застрелили по пьянке тигра в Ираке. Можно увидеть в этом деянии некий символ, тем более, что Хлебников считал тигра живым портретом мусульманина. Но не будем сходить на фельетон: ситуация намного сложнее, и в нынешней конфронтации Льва Толстого - офицера-артиллериста - мы оставим себе.

Из пушек мы будем стрелять даже не по тиграм.

Source URL: http://www.svoboda.org/articleprintview/24202924.html

* * *

[Два конкордата] - [Радио Свобода © 2013]

В начале сентября, то есть сейчас, мы вправе отметить два очень интересных юбилея. 60 лет назад, 4 сентября 1943 года Сталин принял в Кремле трех высших иерархов Русской православной церкви - местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия и митрополитов Алексия и Николая. После этой встречи было дано разрешение собрать архиерейский собор и избрать Патриарха, а также организовать Синод - высший правящий орган православной церкви. Событие многим показалось эпохальным, знаменующим конец большевицких гонений на церковь. Помнится фраза из автобиографии Николая Бердяева, в добавлении к ней 1947 года: православная церковь не только перестала преследоваться, но стала едва ли не привилегированной. Если вспомнить, что в том же 43-м году был распущен Коммунистический Интернационал, то картина действительно создавалась любопытная и наводящая на многие мысли. Как мы, однако, знаем, ничего особенного не произошло. Сталин совершил очередной политический маневр, необходимый для него в разгаре войны, которую с первых же дней решили называть отечественной, то есть патриотической, а не на защиту коммунизма нацеленной. Короче говоря, на время войны Сталин решил отказаться от идеологии. И шаг этот следует признать скорее удавшимся: патриотический подъем действительно имел место во время войны и, несомненно, помог ее выиграть.