Лев Вирин - Сказки о мастерах

Полковник мрачно посмотрел на меня:

- В последнем бою участвовали?

- Нет.

- Зачем Вы приехали сюда, и что делали в эти дни. – Я рассказал.

- Мне доложили, что именно вы подстрекали местную шляхту к

нападению.

- Это ложь.

- Готовы ли Вы дать клятву никогда, ни при каких обстоятельствах, не

поднимать оружия против России?

- Готов.

Полковник протянул мне Евангелие, и я поклялся. Никогда в жизни я

не нарушил этой клятвы.

- Я ошибся, – сказал Апостол. – Этот юноша не заслужил смертной

казни. Но, наряду с другими мятежниками, он заслужил Сибирь.

- Простите его, пан Данила, прошу Вас, – сказала Ева.

Полковник помолчал. – Хорошо. Я готов простить его. Но что Вы,

пани Ева, ответите на мою просьбу?

И Ева прошептала: - Я согласна.

- Поблагодарите мою невесту, пан Коллонтай! Вы свободны.

Такой страшной ценой Ева спасла твоего отца от смерти и от Сибири.

IV

Женский почерк

В Несвиж прибыл уланский полк русских. Офицеры поселились в

замке. Их бесцеремонность постоянно бесила пана Ксаверия. Особенно

раздражал его полковник, пан Данило Апостол.

- Хлоп! Пся крев, - Ругался пан Ксаверий наедине со мной. – Его дед

был крепостным у моего деда, а нынче я должен ему кланяться!

Но встречая русских, он выказывал отменную учтивость.

Офицеры обедали за нашим столом и наперебой ухаживали за мною.

Только полковник словно не замечал, что рядом с ним сидит молодая м

прелестная дама. Его равнодушие задело меня.

- Пан и смотреть на меня не хочет! Ладно…

Я стала к нему приглядываться. Полковнику Апостолу было тогда

около пятидесяти. Он был невысок, но плотен. Его фигура, казалось,

181

была налита могучей, бычьей силой. Как-то, при мне он, шутя завязал

узлом толстую железную кочергу. Полковник был вдов. Скоро я нашла

его слабое место: пан Апостол был украинец, и всё, что касалось его

нации, очень его задевало.

Нянька моя была родом с Украины, и я с детства запомнила многие из

её тягучих песен. Как-то вечером, за фортепьяно, я запела:

«Ой, тай на гори, ой, тай на гори, жницы жнуть…» У полковника глаза

загорелись! Он тут же подошел ко мне и учтиво спросил:

- Откуда Пани знает наши песни?

Я ответила, что от няни, и что очень люблю их.

- Право, пани Ева, краше наших песен и в свете ничого нема! А як

спивают их мои хлопцы… Не желаете ли послухать?

Конечно, я согласилась. Пришли пятеро солдат, один даже с

бандурой. Пели они и вправду очень хорошо, слаженно, на два голоса.

Полковник так и таял…

С того дня пан Данило очень изменился ко мне. Часто и подолгу со

мной беседовал, рассказывал о своей жизни, как попал в плен на

Туретчину, был продан в рабство, бежал, как привёл к Румянцеву отряд

вольных казаков…

Я всегда терпеливо слушаю мужчин. Это одно из главных умений

всякой умной женщины. Но тут мне было в самом деле интересно. Чем-

то мне нравился этот спокойный и сильный человек. Скоро я заметила,

что пан Апостол явно ревнует меня к ротмистру Ковалёву, и тихо

посмеялась про себя.

Признаюсь, флирт с полковником я начала не только из прихоти.

Князь Ксаверий отнюдь не был из породы однолюбов. Острота первого

чувства прошла, и я начала замечать в нём признаки охлаждения. Явное

внимание ко мне пана Апостола его задело и на какое-то время вернуло

былую нежность. Но не надолго. Мне доложили, что в 15 верстах от

Несвижа живёт старая любовница Князя, и он снова стал к ней

наведываться.

Трудно передать, как я была оскорблена! А тут горничная рассказала,

что в воскресенье там назначен бал в честь дня рождения Пани, и Князь

поедет!

От ревности и глупой обиды я решила не пустить Князя на этот бал.

Ничего доброго из этого не вышло. Никогда не следует удерживать

мужчину против его желания. Это безнадёжно. Сумей сделать так, чтоб

желание уйти исчезло! В молодости я этого ещё не умела.

Помню, я сказалась больной. От злости и обиды у меня и вправду

началась мигрень, и я была очень бледна. Князь Ксаверий даже не

заметил этого. Он твёрдо решил ехать, и все мои попытки удержать его

встречал смехом:

- Не старайся, детка. Я всё равно поеду!

В конце концов я разревелась, как последняя дура, от полной

беспомощности…

182

Князь взорвался. Женских слёз он не переносил. Очень вежливо, но

вполне однозначно он объяснил мне, кто я такая – по сравнению с Ним!

О! Вежливое хамство страшнее всего! Но от его оскорблений я вдруг