Макс Лукадо - Любовь, которую стоит отдавать

1. Девочка-подросток погибла в автокатастрофе. Ее приятеля подбивали посоревноваться в скорости на улицах

города. Он ответил на вызов и врезался в телефонную будку.

2. Крупнейшая нефтяная компания в мире объявила о своем банкротстве. Предполагается, что ее сотрудники знали о

том, что корабль дал течь, но скрывали это, чтобы получить большую прибыль.

3. Уважаемый гражданин посажен в тюрьму за детскую порнографию.

18

Эгоизм для общества смертельно опасен — как разлитая в океане нефть смертельно опасна для гребешков и морских

устриц. Удивительно ли, что Павел пишет: «Ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию

почитайте один другого высшим себя. Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других»? (Флп. 2:3-4).

На первый взгляд, стандартам, установленным в этом отрывке, невозможно соответствовать. Ничего? Что, совсем

ничего не делать для себя? Например, не покупать новых платьев и костюмов. А как насчет ходить в школу или копить деньги

— разве это можно считать эгоистичными поступками?

Можно, если мы не поймем как следует то, что говорит Павел. Используемое апостолом слово, переведенное как

любопрение, — однокоренное со словами раздор и сварливый. Речь идет об эгоизме, который вреден для окружающих.

Высокомерии, которое ведет к раздорам. В самом деле, авторы I века использовали это слово для характеристики политика, который получил свою должность в результате незаконных манипуляций, или блудницы, которая обольстила клиента, унижая и себя, и его.13 Эгоизм — это одержимость собой, исключающая других и вредящая всем.

Заботиться о своих интересах — естественная жизненная потребность. Делать это за счет остального мира — эгоизм.

В Флп. 2:4 есть полезное наречие, которое подчеркивает это. «Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других».

Ты хочешь добиться успеха? Прекрасно. Но, добиваясь его, не причиняй вреда другим. Хочешь хорошо выглядеть?

Замечательно. Только не делай этого, заставляя других выглядеть плохо. Любовь не ищет своего.

Я был эгоистом. И наделал много нехороших вещей.

Пару недель назад я решил посвятить весь понедельник подготовке проповеди. Но срочный звонок все изменил. Нет

проблем, — сказал я себе, — начну во вторник. Но у добрых людей были другие планы. Во вторник появился новый проект, пришлось прочитать кое-какие письма. Потом надо было оплатить несколько счетов и — ах да, я забыл об обеде. Я этого не

планировал. Но у меня еще оставалась среда.

В среду собрание служителей было дольше обычного. Я барабанил пальцами по столу, но никто не понял намека. Я

откашливался и сверлил взглядом свои часы, но никто не обратил внимания. Наконец собрание закончилось, и я готов был

приступить к занятиям.

— Не забудь позвонить такому-то и такому-то, — напомнили мне, когда я выходил. — Он уезжает через час.

Такой-то и такой-то был в хорошем настроении. Ему хотелось поболтать. Я спешил. Я был сосредоточен на цели.

Воскресенье приближалось, часы тикали. Мне надо было делать дело Господа, а люди стояли у меня на пути.

Наконец после обеда я сел за стол. Зазвонил телефон. Это была моя жена. Она была в отвратительно хорошем

настроении.

— Увидимся на церемонии? — напомнила она.

— На церемонии?

— У Андреа сегодня выпускной.

Какой нелепый выбор дня для выпускного! Кто только придумал устраивать его в среду?

— И, — продолжала жена, все еще до тошноты счастливая, — не мог бы ты забрать Дженну из школы и отвезти ее

домой?

Что, эта женщина не знает о моем призвании? Она не знает о моем месте в истории? Алчущие души нуждаются в моей

проповеди. Просветленные умы ждут моих проницательных замечаний. Сами ангелы спешат занять места в первом ряду на

воскресном служении — а она хочет, чтобы я был шофером?

— Хорошо, — проворчал я, не скрывая своего неудовольствия.

Я был расстроен. И, так как я был расстроен, я наворчал на Дженну, когда она слишком медленно забиралась в

машину.

Я был расстроен. И, так как я был расстроен, я забыл высказать свою благодарность на выпускном служении.

Я был расстроен. И, так как я был расстроен, я сказал: «Пошли, Андреа», — вместо того чтобы сказать: «В добрый путь, Андреа!».

Я был расстроен. День прошел не так, как я рассчитывал. Маленький Макс в моих зрачках стал таким большим, что

загораживал все остальное.