Елена Колчак - Смерть голубки (Рита Волкова - рассказы)

Если человек хочет что-то сказать, он непременно скажет. Если не хочет — тем более скажет.

Зигмунд Фрейд

— Наташа, почему посторонние в приемной? Где договор с «Марсом»?

Лысый череп блестел, как шар для боулинга (хм, а разве они розовые бывают?) — только над ушами туманился наивный белесый пушок. Глаза, впрочем, глядели жестко, почти жестоко. И вообще безутешный муж (то есть — вдовец) Александр Викторович Каменщиков производил довольно угрожающее впечатление. Кинг-Конг в офисном костюме. Фамилия Каменщиков подходила ему изумительно.

А вот Наташины родители явно ошиблись — ей бы Клеопатрой называться: смоляное «египетское» каре, кошачьи глаза с яркими черными стрелками, узкие алые губы.

Конечно, я попыталась нежного супруга разговорить. Ни про родственников (мало ли какие у них отношения), ни тем более про шефа упоминать не хотелось, поэтому распиналась о том, что просто так люди из окна не падают, а милиция, конечно, ничего не предпринимает, далее со всеми остановками. Вотще.

— Бросьте свое… расследование, — Александр Викторович выплюнул это слово так, будто в нем было не две «с», а по меньшей мере восемь. — Вам, журналистам, лишь бы в сплетнях поковыряться. Прекратите, ясно? К милиции у меня претензий нет. Тату не вернешь, а всем и так тяжело.

Не мужик — бастион. Великая Китайская стена. Форт-Нокс.

— Извините, Александр Викторович, — секретарша («по совместительству» та самая ближайшая подруга Таты) подала начальнику синюю папку, достала из шкафа мою куртку, неловко, кучей, сунула ее мне в руки, пожала виновато плечами…

Мне оставалось только удалиться. Куртку натянула уже в коридоре, автоматически сунула руку в карман… Шуршит что-то…

Бумажную четвертушку пересекала корявая строчка: «Я работаю до пяти».

Ага, значит, лучшая подруга совсем не такая упертая, как безутешный вдовец. Вот и славно.

Правда, я собиралась, пока светло, глянуть на место происшествия. Но, во-первых, снегопада вроде не намечается. Во-вторых, «светло» — понятие относительное, низко нахлобученные облака превращают день в почти сумерки, а фонарей там, скорее всего, нет. И, в-третьих, милиция и без меня все осмотрела, так что «визит» все едино формальный. А посему — подождет до завтра.

Ну, нет худа без добра.

Курилка — традиционный клуб любого офиса — обнаружилась на лестничной площадке: просторная, чистенькая, стоячих пепельниц аж четыре штуки, только кожаных диванов не хватает.

Сухопарая дама в безукоризненном английском костюме бросила в мою сторону короткий, но абсолютно «фотографический» взгляд. Ее собеседница, полная, коренастая, в ажурной пушистой кофточке с блестками и оборочками, увлеченно дирижируя тонюсенькой сигареткой, меня, кажется, даже не заметила.

— А я тебе говорю, она всегда себе на уме была. Тихоня, воды не замутит. Ах, бродячая собачка, ах, голодная, ах, котенок бездомный, ах, надо его пристроить! Глазки вниз, спасибо-пожалуйста, аж противно! У меня невестка такая же, я про этих тихонь все знаю. Книжки они читают! Мечты мечтают! Вот и домечталась!

— А ты не думаешь, что Каменщиков, — «английская» дама произнесла фамилию так тихо, что я скорее угадала ее, нежели услышала, — ее довел?

— Да ладно! — «пушистая» энергично махнула рукой. — А чего она хотела? Думала, он прынц бельгийский? Пылинки с нее будет сдувать? Все мужики от законных жен налево ходят, у них натура такая, не переделаешь.

— Вот именно, — сухо подытожила «англичанка».

Дамы синхронно погасили сигареты и удалились.

Как интересно! Точка зрения офиса почти дословно совпадает с мнением психиатрического светила. Вот только светило и сейчас считает всю эту р-р-романтику демонстрацией…

4.

Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю кошек

Бенедикт XVI

Шуганув громадного дымчато-серого кота, Наташа приготовила чай и пригорюнилась.

— Это же я ее сюда на работу устроила. Саша… ну, Александр Викторович ко мне клеиться начал. Не ссориться же с начальством. Место отличное, платят хорошо. Вот я и пожаловалась, что устала, ушла в отпуск, чтоб с глаз долой, понимаете? А на замену Татку привела. Думала, мужикам ведь все равно, пусть на нее переключится. Вот и переключился…

— И Тата не возражала против такого?

— Да ой! Я еще в школе ей мальчиков сплавляла. Она ведь тихоня… была. Ни с кем сама не знакомилась. Если б не я, так монашкой и ходила бы. Ой, что ж я говорю-то!