Неизв. - Дай Андрей Поводырь в опале.

Так уж получилось, что на Морскую я приехал, будучи наряжен настоящим попугаем - в парадном мундире, при орденах и шпаге. Мне показалось, даже памятник военному врачу Виллие, сидящий у классического портика академии, глядя на меня, хихикал. А вот Зинину было плевать. И на мои генеральские погоны - плевать, и на Ольденбургский крест, открывающий двери в самые недоступные кабинеты - то же самое. Профессор, едва разобравшись, кто именно перед ним, крепко, по мужицки, меня обнял. Потом обругал всякими нехорошими словами, так что я даже розоветь начал от злости, и тут же полез целоваться. Дикий - лучше слова и не подберешь.

И умный. Как начал своими колдовскими заклинаниями сыпать, я побоялся, что в жабу превращусь. Да еще студенты, что стояли рядом - хлопали глазами, явно понимая три через пять, но усиленно кивали. А когда осознали, что я один из изобретателей зипетрила, устроили овацию, и предложили немедленно продемонстрировать злую силу новейшей взрывчатки. Отказался. Что я бомбы в детстве мало взрывал? Чуть со школы не выгнали за увлечение пиротехникой.

У Николая Николаевича, если отбросить всякую высоконаучную шелуху, удалось выяснить три новости. Одну, по его словам - плохую и две хорошие. По мне, так все три были - так себе.

В общем, зипетрила для взрывных работ на Чуйском тракте у меня не будет. Дирекция академии отказалась спонсировать мало относящиеся к медицине работы. Производство нового взрывчатого вещества требовало существенных капиталовложений и сложного оборудования. На заводике Петрушевского в Петергофе только-только начинали сборку купленных на деньги подполковника приборов, но даже если наладка успеет закончится до лета, производство может так и не начаться. Некоторые ингредиенты в России не производятся. Их нужно заказывать заграницей.

Попросил написать список на бумажке. Профессор, совершенно барским жестом, махнул какому-то Саше, и молодой человек тут же накарябал три строчки.

Все? - удивился я. - Я думал, там на пару железнодорожных вагонов...

Какое?! - отмахнулся химик. - Гениальность нашего с вами, Герман Густавович, изобретения в том, что оно простейшее! Просто, прости Господи, элементарное! Однако же, этих веществ у нас не делается. Не было нужды, знаете ли.

Чуть ли не пытками, выяснил у развеселившегося ученого, что два из трех самых дефицитных ингредиентов вполне возможно получать из угля. Немедленно попросил его посоветовать специалистов, способных наладить производство у меня в Сибири. Уж чего-чего, а угля у меня - завались. И мне еще чугунку строить. Взрывчатки много нужно будет. Так почему бы самому для своих нужд ее не бодяжить?

Зинин задумался. А потом пообещал прислать одного парнишку. Александра Кирилловича Крупского, едрешкин корень! Ему еще, правда, пару лет в Университете доучиться надо. И хорошо бы за границу на стажировку отправить... А так - весьма извлечением всяческих полезных свойств из каменного угля интересуется.

Поблагодарил. Но с такой кислотой на лице, что Зинин задумался во второй раз. И предложил еще одного студента - Александра Фридриховича Бага. Этот к горючему камню интереса пока не проявлял, но зато спит в обнимку с бутылью царской водки. Кислоты - это его стихия. И парень как раз к лету обучение закончит.

Согласился. Этот - лучше. Пусть приезжает. Жилье и жалование с меня, ум и предприимчивость - с него.

В качестве хорошей новости выступила записка из МинФина. Они отказывались регистрировать Государственную десятилетнюю привилегию на зипетрил без внятной пригодной для промышленности технологии его производства. Что тут хорошего - я не понял, но Зинин аж лучился самодовольством. Оказалось, он уже заказал своему другу и ученику, Александру Михайловичу Бутлерову в Казанский университет разработку недостающего. И тот обещал немедленно взяться за работу.

Сделал вид, будто тоже рад. В ученом мире свои завихрения, и не мне туда лезть.

Третье известие мне понравилось больше всех. А профессору не понравилось, что мне понравилось. Он понять никак не мог - что тут такого? Ну, лежит на складах в Петергофе сто или даже сто двадцать пудов пропитанного нитроглицерином оксида магния, и Василий Фомич Петрушевский совсем не против мне это богатство продать. Разве это повод кидаться руки жать и в щеки целовать?

Не понимает, человек, что мне хоть си-четыре, хоть динамит, лишь бы Чуйские бомы в воздух поднять. Очень уж они мне мешают.

На прощанье без сомнения великий русский химик предложил мне технологию производства анилиновых красителей для ткани. В подарок, так сказать. Но с условием, чтоб фабрика эту краску вырабатывающая непременно находилась в отечестве. Пообещал и даже поклялся. Что это за краска и зачем она нужна - это я уже потом выяснил. А от подарка было грех отказываться.