Неизв. - Дай Андрей Поводырь в опале.

А! Герман Густавович, - глаза Николая блестели, но речь еще не стала заторможенной. Похоже, пить они только начинали. - Садитесь, где понравится. У нас сейчас без чинов.

Вот, господа, - привалившегося спиной к подлокотнику дивана, сидящего прямо на полу ногами к камину, князя Мещерского от входа было плохо видно. - Извольте видеть этого странного господина. В нем совершенно нет верноподданнического подобострастия! Он разговаривает с нашим Никсой, как... Как...

Как ты, Вово, - хихикнул цесаревич. - В точности, как ты! Оттого ты и злишься по-детски, что считаешь себя единственным моим другом.

Николя, - по-французски, капризно обратилась к Николаю некрасивая, с лошадиным лицом и глазами навыкат, девушка лет двадцати. - Ты не представишь нам своего гостя?

О, милая Мари, - на идеальном - не придраться - парижском, согласился тот. - Это господин Лерхе, Герман Густавович. Губернатор из Сибири. Вы, должно быть уже слышали о нем...

Вы берите там, - Николай махнул рукой на круглый стол, - Бокал. Налейте себе. Станете чокаться со всеми, а я стану вас пугать их титулованием. Начнем, пожалуй, по кругу...

Оставалось подчиниться. Последствия отказа не поддавались прогнозам.

Князя Мещерского вы уже знаете, но, однако же, выпейте вместе и помиритесь, - чуть ли не приказал наследник.

А эта чаровница, княжна Мария Мещерская, - комплимент шел этой чучундре, как корове седло, но, похоже, никого кроме меня это не смутило. - Вово? Мари все-таки родственница тебе или нет?

Это зависит от Саши, Государь, - притворяясь более пьяным, чем был на самом деле, выдал князь. - Коли он добьется своего, так родственница. А ежели нет, то нет.

Младший брат Никсы покраснел, чуть ли не жалобно взглянул на Мари, но промолчал.

Отчего же нет? - продолжал веселиться Никса.

Чтоб не лишать себя возможности приударить за признанной красавицей, конечно, - и отсалютовал бокалом с вином явно наслаждавшейся комплиментами княжне. Это что? Я один считаю, что обсуждение кого-то в его присутствии - признак неуважения?

Вот тот господин, ковыряющий ногу малахитовой вазы... - узколицый, с огромным выпуклым лбом, усатый молодой человек действительно оказался занятым изучением каких-то вкраплений в отполированном камне. - Это Коля... Николай Максимилианович, четвертый герцог Лейхтенбергский.

Наш Коля по-русски нибельмеса, - прокомментировал Вово. - Немец, одно слово!

Willkommen, - поздоровался я, протягивая бокал.

Wieder trinken? - простонал он, но на приветствие ответил.

А эта очаровательная скромница - Сашенька Жуковская, - ничего скромного я разглядеть не смог. Сашенька, кстати потрясающей миловидности девушка, развалилась на другом диванчике, забросив ноги на подлокотник. Бокал в ее руках был пуст.

Налейте мне, Герман, - велела она. - Мы с Воронцовым пили на брудершафт, и все кончилось.

Воронцов, это вот этот бравый гвардейский кавалерист и ротмистр, - тут же пояснил цесаревич. - И ему вина больше не давать. Он становится скучным и принимается грустить. Выпейте теперь с Володей. Это князь Барятинский, мой адъютант. Ему пьяным быть хорошо. Я его никуда не отправлю пьяным. Он пьяный такой простой...

Барятинский мне понравился. Глаза умные. И на мундире орденСвятого Владимира4-й степени с мечами и бантом. Такие придворным подлизам не дают.

А там мой Саша, - махнул себе за спину хозяин дворца. - Любимый брат. Говорите с ним по-русски. Он страшно смущается, когда приходится говорить как-то иначе.

Я обошел диван, перешагнув ноги Вово, и поприветствовал большого и грузного второго царского сына.

Это ведь вы спасли моего брата? - порозовев, обратился Великий Князь ко мне. - Спасибо!

Я не мог поступить иначе, Ваше Высочество, - вежливо ответил я. - У России должна оставаться надежда.

Утром я получил от Мезенцева рапорт на нашего Германа Густавовича, - Николай даже не потрудился обернуться в мою сторону. А, быть может, ему было просто больно это делать. Пришлось мне снова перешагивать ноги Мещерского, и устраиваться на стуле за круглым столом. - И знаете, друзья, что пишет наш фрондер? Он утверждает, что в этом диком Томске, господина Лерхе словно бы даже подменили!

У меня все сжалось внутри. А предатель Герочка радостно завопил: "Я здесь! Вытащите из меня этого олуха"! Аж в ушах звон пошел!

Потому как, пока наш спаситель к новому месту службы не отправился, был он ничем не примечательным чиновником средней руки. Училище Правоведения окончил. В Канцелярии княгини Елены Павловны служил и в Морском министерстве. А после и у господина Татаринова. Ни особенной отвагой, ни стремлением к воинской службе не отличался...