Unknown - ИСТОРИЯ 5-Й ТАНКОВОЙ ДИВИЗИИ СС «ВИКИНГ»

Кстати, о гласности. Нидерландские «чистильщики» не пощадили и свободную прессу. Были официально зарегистрированы только газеты движения Сопротивления, выходившие и распространявшиеся в год войны на нелегальной основе. В то же время все газеты и другие органы печати, продолжавшие выходить после 1 января 1943 года, были закрыты. Государственные «пурификационные комиссии» занялись проверкой «благонадежности» тысяч журналистов и издателей. Многим из них было запрещено впредь заниматься своей профессиональной деятельностью. Целый ряд типографий был экспроприирован в пользу государства. Голландский журналист Макс Блокцейль, комментатор радиостанции «Радио Хильверсум», был приговорен за свои политические комментарии в эфире к смертной казни.

Что же касается 25 000 уцелевших в огне войны нидерландских добровольцев, служивших в рядах германского вермахта и Ваффен СС (в том числе, дивизий Викинг , Нордланд, Недерланд и Ландсторм Недерланд ), то они считались «особо опасными преступниками» . «Особые трибуналы» приговорили многих бывших голландских «викингов» к смертной казни или к пожизненному заключению. В среднем каждый нидерландский доброволец Ваффен ССполучил от 8 до 10 лет тюрьмы. Впрочем, несколько тысяч из них воспользовались предоставленной им альтернативой, записавшись добровольцами в голландские колониальные войска и отправившись на подавление антиколониального национально-освободительного движения в Нидерландскую Индию (нынешнюю Индонезию)[689]. Немногие возвратившиеся в Голландию ветераны Ваффен СС, восстановившие (ценой истребления великого множества индонезийских борцов за национальное освобождение) свое доброе имя «честных голландцев» , «защитников родины (на отдаленных подступах)» , «достойных и добропорядочных граждан свободного и демократически-правового нидерландского государства» – кому какая формулировка больше нравится! – были восстановлены во всех своих гражданских правах и отныне до конца своих дней могли спать спокойно и честно смотреть в глаза своим согражданам.

Бельгия

Век бурь, век волков

Пред света концом.

Ни один человек

Не щадит другого.

Старшая Эдда. Прорицание вёльвы, 45.

В Бельгии коллаборационистов после войны именовали «утратившими гражданство» или «негражданами» [690]. Сразу же после прихода войск «союзников» были зарегистрированы первые случаи бессудных расправ. Однако скоро дело взяли в свои руки послевоенные бельгийские власти, заведшие около 600 000 дел на граждан, подозреваемых в сотрудничестве с врагом. К суду было привлечено 57 000 бельгийцев. 23 584 из них были осуждены за «политический коллаборационизм» [691], 31 831 – за «военную помощь» врагу[692], остальные – за различные «политические преступления» . Кроме того, 20 652 обвиняемых были лишены гражданских прав. Было вынесено 1 247 судебных приговоров, многие из которых были приведены в исполнение публично, в присутствии многотысячных толп жадных до зрелищ сограждан. Среди казненных насчитывалось 105 фламандцев, 122 валлона и 15 граждан Брюсселя, среди приговоренных к пожизненным каторжным работам – 1 022 фламандца и 817 валлонов. 3 542 фламандца и 2 591 валлон были приговорены к тюремному заключению сроком от 10 до 20 лет. Таким образом, из каждых 100 000 бельгийцев были рприговорены к различным наказаниям 596 человек. По этому показателю Бельгия, вместе с Норвегией и крошечным Люксембургом[693], прочно занимала лидирующее положение. Вражда между фламандцами и валлонами и вопрос, что делать с бельгийским «королем-изменником» Леопольдом III (отказавшимся эмигрировать в 1940 году вместе с бельгийским правительством, подписавшим капитуляцию бельгйской армии и оставшимся со своим народом) дополнительно обостряли обстановку. Фламандцы и валлоны на все лады взаимно обвиняли друг друга в измене королю и отечеству. Суды прилагали титанические усилия к тому, чтобы не быть обвиненными в национальной пристрастности и осудить, по возможности, одинаковое количество представителей обеих этнических групп (но без особого успеха).

Всякий бельгиец, желавший заняться после окончания войны какой-либо трудовой деятельностью, был обязан получить сертификат, удостоверявший его политическую благонадежность. Выдача (или невыдача) подобного сертификата нередко зависила от «веского слова» какого-либо участника движения Сопротивления, к которому бельгийская полиция обращалась за вынесеннием «вердикта» . Это, естественно, давало огромный простор всякого рода злоупотреблениям.