Unknown - ИСТОРИЯ 5-Й ТАНКОВОЙ ДИВИЗИИ СС «ВИКИНГ»

Мой знакомый старик-осетин вспоминал о своей первой встрече с потомками древних асов, вернувшихся на легендарную родину своих далеких предков – в Осетию.

«Как сейчас помню то утро. Мы, дети, с мамой и бабушкой, спрятались в яме, замаскированной кукурузной соломой. Пальба с утра стояла страшная. Потом вдруг все стихло. Мы сидим в темноте и не знаем, что будет. Через какое-то время внутренность ямы вдруг осветилась – это кто-то убрал солому. И я увидел немецкого солдата, присевшего на корточки и заглянувшего в нашу яму. На нем была фуражка с длинным козырьком (горное кепи – В.А.) и куртка, по-моему, светло-зеленого цвета. Я запомнил черную петлицу с двумя белыми молниями. Он спросил на ломаном русском: «Большевик нет?». Мы закричали в ответ: «Най, най!», то есть: «Нет, нет!», по-нашему, по-осетински. Он засмеялся и поманил нас согнутым указательным пальцем: «Комм, комм!» – мол, вылезайте, ничего вам не будет. Мы послушались и вылезли из ямы. Глядим – вокруг стоят еще солдаты, парни как на подбор. Они показались мне родными братьями. У всех были открытые, обветренные лица, голубые глаза. Один дал мне кусочек шоколада – и я его взял. Потом, уже взрослым, мне не раз приходилось читать описания подобных эпизодов в художественной литературе и даже видеть на киноэкране. Знаете, хитрый немец пытается подкупить юного пионера или октябренка шоколадкой, бормоча при этом что-то вроде: «Киндер, гут киндер, вот конфет, слядкий конфет, рус нет такой, малшик, ти будешь сказать, где есть партизан!». А юный октябренок или пионер гордо отвечает: «Спасибо, я конфеты не люблю!», или: «Спасибо, я сыт!», или еще что-то в этом роде. А вот я взял этот кусочек шоколада и съел. Между прочим, это был первый шоколад в моей жизни. А тот солдат, что первым нас нашел, все-таки швырнул гранату в яму, из которой мы вылезли – на всякий случай…»

21 августа горные егеря германского вермахта (а не эсэсовцы, как многие пишут и думают) подняли над высочайшей вершиной Кавказа – Эльбрусом – военный флаг Германской империи (а не ее государственный флаг и уж тем более не «флаг СС» )[619].

Народное ополчение

Народ и партия – едины.

Лозунг советских времен.

Важную роль среди эсэсовских частей, преследовавших отступающего неприятеля, сыграл финский батальон, входивший в прошлом году в состав полка СС Нордланд , и включенный в состав дивизии Викинг . В начале этого года финские офицеры этого батальона прошли обучение в Бад-Тёльцском юнкерском училище СС(Бавария), а финский батальон был оснащен новейшими бронемашинами. Финны отлично зарекомендовали себя в бою под Линейной, где способствовали разгрому VII советского Гвардейского Кавалерийского корпуса, остатки которого рассеялись в дремучих кавказских лесах предгорьев Кавказа. Однако вскоре у «викингов» возник новый повод для беспокойства. Один из чинов полка Вестланд, несший охрану в районе Дубровской, сообщил о возобновлении активности остатков разбитых советских частей, укрывшихся в горах после разгрома VII гвардейского корпуса. Попытки красных оказать сопротивление отмечалиь при преодолении «викингами» перевалов. Начала возрастать и активность партизан, нападавших из засады на дивизионные колонны снабжения, доставлявшие «викингам» боеприпасы и продовольствие. 25 августа танки 1-й танковой армии генерал-полковника Эвальда фон Клейста вышли к Моздоку на востоке Кавказа. До Грозного – цели объединенного последнего удара всех наступающих германских сил – оставалось пройти всего-навсего 80 километров. Поспешно мобилизованное советскими властями народное ополчение днем и ночью строило доты, блиндажи, рыло многокилометровые траншеи, противотанковые и противопехотные рвы и заграждения. Немцы были остановлены и оставались на тех же позициях на протяжении осени и зимы. Именно эту кавказскую зиму сохранил в памяти на всю оставшуюся жизнь Орнульф Бьорнстад, норвежский доброволец полка СС Германия , окопавшийся со своим взводом на одной из возвышенностей в восточных отрогах Кавказа:

«Когда я расположился на ночлег в моей «лисьей норе» [620] на бугре, шел сильный дождь. Пока я спал, сильно похолодало, и вода, стекавшая в мой окоп, превратилась в лед. Когда я, наконец, проснулся, ледяная корка была твердой, как камень, и я в буквальном смысле слова примерз к стенке окопа. Я не мог пошевелиться, вся моя левая половина совершенно онемела, я ее просто не чувствовал. Что тут поделаешь? И смех, и грех – хотя, если честно сказать, мне было не до смеха. Я стал звать на помощь. Ксчастью для меня, неподалеку от моей ячейки находилась землянка, сильно пострадавшая от минометного обстрела. У нас тогда многих убило и ранило. Был убит наш командир роты, а некоторым раненым все еще оказывали необходимую помощь. Поэтому там еще были врачи и санитары, один из которых услышал мои крики. Так я был спасен. Меня свезли вниз с бугра на мотоцикла с прицепной коляской и доставили в небольшой городок в долине, где был госпиталь, устроенный нами в бывшем санатории-водолечебнице для высокопоставленных коммунистических функционеров. Пришлось и мне хоть раз в жизни пожить по-комиссарски.