User - Бернард Корнуолл

- Откуда мне знать? – огрызнулась Тереза.

- Французы не вчера родились, и милые испанские привычки известны им досконально. Почему же они так стремятся в Авилу?

- Ну, и почему?

- Они хотят, чтобы вы думали, что их интересует Авила, а, когда гверильясы стянутся к ней, лягушатники, избавленные от чужих глаз, преспокойненько прошмыгнут куда им нужно. Куда, вот вопрос, будь он проклят.

Шарп чуял, куда. Чуял сердцем, разум же твердил, вторя Харперу: кому и на кой сдался полуразвалившийся форт у чёрта на куличках? Может, просто у капитана нервишки шалят? Или всё же в нём говорил инстинкт, верно хранивший шкуру Шарпа пятнадцать лет?

- Останься, любовь моя. – попросил Шарп, - Поверь, твоим хищникам и здесь найдётся пожива.

Взобравшись на стрелковую ступень выходящей на мост стены, Шарп крикнул:

- Сержант Харпер!

Ирландец высунулся из часовни, вскинул голову и, жмурясь от солнца, отозвался:

- Сэр?

- Выцыгань от моего имени у майора Таббза фургон и поставь поперёк моста. Сделаешь, возьми двадцать стрелков и займи вон тот хутор. – Шарп указал на ферму, где французы могли расположить пушки, - Давай, действуй.

Неслышно поднявшаяся к нему Тереза мягко коснулась зелёного рукава:

- Ты и в самом деле думаешь, что французы придут, Ричард?

- Не думаю, чую. Чую, понимаешь. Ублюдков вышибли через парадное, и у них одна дорога – прокрасться чёрным ходом.

Вскоре Шарпа нашёл пыхтящий и обливающийся потом майор Таббз. Настроен он был воинственно:

- Кто дал вам право перекрывать мост, капитан Шарп? Это общественное…

Шарп оборвал его:

- Будь у меня в достатке пороха, вообще, взорвал бы его ко всем чертям!

Угрюмое лицо стрелка заставило интенданта сбавить тон:

- Французов же, как будто, не видать? – неуверенно произнёс майор и метнул опасливый взгляд на юг.

Всё дышало покоем. Ветерок распушивал маки, волнами колебал спелые хлеба, увязая в кронах олив. Ни дымных столбов на месте подожжённых деревень, ни клубов пыли, взбитой тысячами подошв и копыт. На земле мир, в человеках благоволение.

- Придут. – буркнул Шарп.

- Почему вы не вызовете помощь из Саламанки?

И правда, почему? Вызвать подмогу в случае угрозы форту – прямой долг капитана Шарпа, почему же он не спешил свой долг исполнить? Стыдно признаться, боялся. Инстинкт инстинктом, но что, если чутьё обманывает Шарпа? Полубатальон красных мундиров в сопровождении эскадрона драгун и батареи полевых орудий приволочётся из Саламанки по этой дьявольской жаре, а тревога окажется ложной. И что скажут? Скажут, что капитан Шарп, да, тот, что из рядовых выслужился, - паникёр и перестраховщик.

- Нет необходимости оповещать Саламанку. – твёрдо заявил Таббзу Шарп, - Справимся сами.

- А справитесь? – спросил Таббз недоверчиво.

Шарп окрысился:

- Считаете, у вас выйдет лучше?

Тот испуганно вскинул ладони:

- Что вы, что вы, мой дорогой друг! Я ни в коей мере не пытаюсь ставить под сомнение вашу компетентность! Вы меня неправильно поняли! Нервничаю, вот и болтаю невесть что. Я же не солдат, как вы. Раз вы полагаете, что справитесь, значит, так оно и есть. Я в это верю.

Шарпу тоже очень хотелось в это верить. Но не верилось. А, может, плюнуть на гордость и послать гонца в Саламанку?

- Справимся. – произнёс он с уверенностью, которой на самом деле не испытывал, - Пусть только сунутся.

- Уж лучше бы не совались. – вздохнул Таббз.

И Шарп был с ним согласен.

Три сотни посланных на заклание пехотинцев выполнили предназначение. Гверильясы со всех концов Сьерра-де-Гредос мчали к авильской дороге. Каждый из них готовился костьми лечь, но не пустить проклятых захватчиков к святилищам Авилы, а тут судьба преподнесла им на блюдечке с голубой каёмочкой подарок: французский авангард, по глупости далеко оторвавшийся от своих. Убедившись, что остальная часть отряда, не подозревая о грозящей товарищам опасности, разбила лагерь внизу, на равнине, партизаны ринулись на зажатую скалами пехоту.

Когда стемнело, а отдалённый треск ответного огня гибнущих бедняг начал стихать, Эру повёл кавалерию полями на запад. Добравшись до точки, откуда звук пальбы был едва различим, Эру вновь повернул. К северу, на глухой просёлок, пронизывающий западную сьерру. Гусары, драгуны, уланы послушно следовали за командиром. Не было в Европе уголка, где бы они не отметились. Не было в Европе уголка, где бы их не боялись. Увы, кто-кто, а Эру лучше других знал, что золотые дни наполеоновской кавалерии давно позади. Не из-за недостатка храбрецов. Из-за лошадей.