Ари Ясан - Дом 1000 дверей

Я понимаю, что в гневе я последний дурак, но почему я всегда спотыкаюсь на одном и том же месте, почему снова падаю в ту яму, в которой уже сто раз ломал себе ноги? Ведь я знаю, знаю прекрасно, что этот спектакль ничего не изменит. Все, что я сделал, так это еще раз показал, какой я никчемный идиот и больше ничего. Даже я сам на месте Мистера только бы отмахнулся от такого придурка как я. Чего уж там… и это все, на что я оказался способен! Хоть бы речь сочинил поизысканнее или подушки рвал на лоскуты как-нибудь фигурно. И печка эта… феерическое шоу!»

В. вспомнил, как сыпалась штукатурка, и даже слегка покраснел. Вот оно как бывает! Безумный осел! олух! остолоп! В. ругал и проклинал себя и вдруг замер на полуслове. Он соображал медленно, но наконец мысль созрела окончательно. Он хлопнул себя ладонью по лбу. Ха! Остолоп, олух говоришь? Не такой уж ты и дурень! Вот как все сложилось: думал, думал, ничего путного не придумал, но стоило верх взять примитивной агрессивной твоей стороне – и решение найдено! Так просто, но это именно то, что нужно! И как только ему раньше не пришло это в голову! Может быть, В. и не силен во всех этих магических штучках, но в руках-то еще силенка осталась!

В. медленно встал и спокойным четким шагом направился на кухню. Теперь ему на все наплевать. Он не будет больше ждать милости или снисхождения, не будет ждать спасения. Он пойдет и разгромит эту стену в пыль, разберет ее по кирпичику. Вот оно, торжество грубой физической силы! Полная победа материализма!

В. чувствовал себя уверенным и полным сил, как никогда за все дни своего заключения. Он впервые действительно чувствовал себя способным выбраться из этой передряги живым и здоровым. Вдруг его осенила другая занимательная мысль: а почему, собственно говоря, на кухне оказалась эта никчемная чугунная печка ни на что не годная, но при этом тяжеленная? Может быть, это действительно испытание, но только испытание иного рода, чем думал В. вначале? Задание на сообразительность.

Возможно, Джадж сам, своей рукой, сотворил здесь это стенобитное орудие для того только, чтобы В. догадался использовать его по назначению? Но когда В. добрался до кухни, его ожидало новое разочарование, сравнимое с полным крахом. Печка была на месте, и стена тоже, но никакой выбоины в стене не было! В. кинулся к стене. Ничего! Ни трещинки, ни царапинки! Нет даже пыли. Это окончательно доконало В. У него даже не было сил соображать, что случилось: то ли все это ему приснилось, то ли эти стены обладают способностью к регенерации, то ли он действительно сходит с ума. Он знал только одно: стена была целой и невредимой. Он попробовал сдвинуть печку с места и обнаружил, что не может даже пошатнуть ее. Какая-то безумная катавасия приключилась с В., и он больше не мог всего этого выносить.

Что с ним происходит? Пусть вокруг творится что-то странное, но он-то сам почему ополоумел? Только недавно он был зол, как черт, через каких-то несколько минут он стал испытывать стыд и раскаяние, потом настал черед надежды и уверенности, и вот все завершилось отчаянием и безысходностью. Что происходит? Неужели он действительно обезумел? Человек не может так молниеносно переходить от одного чувства к другому. Это похоже на чудовищный аттракцион, америханские горки! Причем никому не дано предугадать, когда тележка, так сказать, покатится под горочку, а когда вдруг поползет вверх.

Что случилось с ним самим и что случилось с миром вокруг? Еще недавно окружающая реальность была так предсказуема и проста, а В. чувствовал себя в ней, как рыба в воде. Хотя были некоторые сложности. Может быть, В. уже тогда начал сходить с ума, когда выбросил в окно свою успешную жизнь и подался бродяжничать? Может быть, он отравился гнилыми объедками и теперь валяется рядом с мусорным баком, переживая разнообразные галлюцинации? Что происходит? Что это? Кто они? И кто он сам? В. чувствовал, что стоит у той границы, перешагнув через которую, ему уже не возвратиться, у границы, за которой царит хаос и бушует ураган, уносящий последние остатки разумности.

Эти безумные мысли и вопросов без ответов и в самом деле могли довести В. до сумасшествия. И потому В. нашел для себя единственно возможный выход, единственный путь к спасению своего уязвленного разума: он перестал думать вообще. Он тупо прошел к дивану, лег и уставился в потолок, не думая ни о чем. Вернее он преда?лся мыслям каким угодно, только не мыслям о Мистере, дверях и тому подобному. На все, что было связано с этой ситуацией, в которой он оказался, В. наложил запрет. Он и сам не знал, как это у него получилось, наверное, сработал некий предохранительный механизм, но так или иначе, он постарался забыть обо всем. Возможно, это ему и удалось бы, но как только душа его более-менее успокоилась, опять дало? о себе знать тело.